Слова. Горан Петрович

[ta-ly]

Это бусы из слов

Хозяин поставил стулья четырьмя рядами. На каждый из них положил программку. Хозяйка сняла с радиоприемника кружевную салфетку. Щелкнула пальцами, чтобы привлечь внимание гостей. Настроила аппарат так, чтобы он ловил тишину.

Они сидели на соседних стульях в третьем ряду. Он — в недурном расположении духа, приятно удивленный тем, что такое еще бывает. Она — сложив руки на животе, спокойная, поглощенная музыкой тишины.

Лето было в разгаре, вечерний воздух в комнате, слишком маленькой для такого числа гостей, был пропитан духотой, и хозяину пришлось даже несколько раз прерывать концерт, чтобы проветрить. Во время этих неприятных пауз гости старались оградиться от внешнего шума негромкими разговорами. В какой-то момент его взгляд зацепился за приветливый взгляд соседки, и он слегка покраснел.

— Вы сюда часто ходите?

— Я тут недалеко живу, — ответила она. — Скажите, вы слышали это величественное крещендо тишины в первой части?

Он смутился еще больше. В музыке он разбирался не самым лучшим образом. Покуда, словно из неведомых глубин, вновь нарастало первозданное молчание, он отчаянно искал повода возобновить разговор. И вдруг на ее вытянутой шее заметил весьма необычное ожерелье. В начале следующего антракта он робко спросил:

— Вы уж простите меня, издали не разберу — это у вас жемчуг или самоцветы?

— Ни то ни другое, — улыбнулась она.

— В жизни не видел подобных украшений.

— Само по себе оно не редкость. Но лишь немногие носят его таким образом, — на какую-то секунду она умолкла, как бы не решаясь сказать всего. — Это бусы из слов. Здесь их десятка два. Самое крупное слово — БЛЕСК. Дальше идут два СИЯНИЯ, потом четыре СВЕРКАНИЯ, а все остальное, до самого замочка — это мелкие БЛЕСТКИ.

— Никогда бы не подумал, что такое можно сотворить из слов, — признался он.

— Любопытный вы юноша, из слов можно творить все что угодно. И опять же, в наше время к словам прибегают, когда хотят сделать из них нечто совершенно противоположное их содержанию.

Хозяин вновь закрыл окно. Хозяйка поспешно разогнала отголоски внешнего шума. Гости опять расселись по местам, продолжая внимать тишине. Он больше не поворачивался к ней, а сидел, вперясь в программку — чистый лист бумаги, но ощущение от ее лица он изучил самым внимательным образом. Она, верно, чуть старше его. У нее большие глаза, белая матовая кожа, с лица не сходит улыбка. Легкое платье с узором из вишневых веточек облегает ее движения. От нее исходит аромат. Особенный. Он прижал правую руку к своей груди, боясь, что она услышит его участившееся дыхание. И все же, когда отзвучал концерт, он не удержался.

— От вас так замечательно пахнет, — вырвалось у него.

— Спасибо. Это БЛАГОВОНИЯ.

— Как вы сказали? БЛАГОВОНИЯ? Это что, настой экзотических трав?

— Нет, это слово БЛАГОВОНИЯ. Понимаете, всего лишь слово. БЛАГОВОНИЯ. Так это называется, вернее, произносится. Аромат исходит как раз от этого слова.

Гости прощались с хозяином. Среди стульев, которые уже не были выстроены рядами, они остались вдвоем. Она пробормотала какие-то дежурные слова прощания. Уже двигаясь к выходу, он услышал, как их общий знакомый сказал ей:

— Анна, я надеюсь, тебе понравилось.

— Все было ВЕЛИКОЛЕПНО, — ответила она уже в дверях и вручила хозяину на прощанье это свое последнее слово. Он вспомнил, что даже не представился, и побежал за ней.

— Анна, подождите! Я вам должен сказать, как меня зовут!..

Возьмите его за краешки и слегка скрутите

— Очень приятно, как бы вас ни звали, — она опустила ресницы. — Но мне пора.

— Вы мне должны кое-что объяснить. Про запах. Пожалуйста! — спешил он за ее шагами вниз по лестнице.

— Ах да, — она остановилась. — Ну, положим, у вас есть какое-то слово. Возьмите его за краешки и слегка скрутите. Смотрите только, не слишком туго. Чтобы из него показалась капля-другая сока, но не выжимайте сильно, чтобы оно еще могло распрямиться. Мой аромат выжат из слова БЛАГОВОНИЯ.

— Подождите, это ведь невозможно. Вы шутите. Как это может быть…

— Хорошо, скажите что-нибудь, — она посмотрела прямо на его губы.

— Что сказать?

— Что угодно, желательно что-нибудь красивое, неважно что. Наверняка вы знаете какое-нибудь слово, в котором есть красота.

— ПОЦЕЛУЙ! — сказал он и в тот же момент пожалел об этом, испугавшись, что далеко зашел.

Анна слегка вздрогнула. Но тут же сделала несколько легких движений. Казалось, будто она собирает сказанное в щепоть. Потом она осторожно растерла ПОЦЕЛУЙ между пальцами. Затем подушечкой указательного пальца провела по нижней губе. Под пальцем остался влажный след. На алую блестящую дорожку слетались окрестные лучи света.

— Как красиво вы это сказали, — прошептала она, продолжая спускаться по лестнице.

— Подождите! Подождите, дайте хоть НАГЛЯДЕТЬСЯ на вас, — закричал он ей вслед, и подъезд наполнился его криком.

Она обернулась, как если бы ей некуда было бежать. Прислонилась к стене. Она просто отдалась этому слову, слову НАГЛЯДЕТЬСЯ, скользящему нежно — по волосам, страстно — по шее, бегло — за ушами, щемяще — по плечам, волнообразно — там, где вздымалась ее грудь… Когда это НАГЛЯДЕТЬСЯ скатилось вниз по ее животу, прижимая платье к бедрам и ягодицам, когда закачались-зашептались рисованные веточки, она хрипло сказала:

— У вас талант. Хотите, я покажу вам мои словари?

Молча они спустились еще двумя этажами ниже. У своей квартиры Анна произнесла слово КЛЮЧ, вставила его в замочную скважину, и дверь открылась.

— Вы хорошо подумали? Стоит лишь раз испытать на себе истинную силу слов, как они будут к вам все беспощаднее и беспощаднее. Это может причинять нестерпимую боль. Порой даже трудно выжить!

— Ну и пусть, — ответил он.

— Что ж, тогда заходите.

Все быстрее, все чаще

Никогда еще он не видел квартиры, так странно обставленной. В прихожей стояла ваза, наполненная десятками наименований фруктов. Возле телефона покоилось ДОБРОЕ УТРО. На полу вместо ковров и половиков было разлито слово ТЕПЛО. Картины были написаны названиями красок. Покрывала были сотканы из МЯГКОСТИ. Форточку затягивала СЕТКА, просеивавшая уличный шум. На столе лежали НАПЕРСТОК, НОЖНИЦЫ, рассыпанные звуки и недошитое платье, на этот раз из ЛИСТЬЕВ самых различных форм и оттенков. В комнате было множество книг.

— Садитесь, — сказала она, небрежно махнув на диван, а затем протянула руку в сторону переполненных стеллажей. — Ну, чем вас угостить?

Потрясенный, он пробежал глазами по корешкам. На полках были только словари. Сотни словарей. Большие и малые, карманные, многотомники в мягком переплете, в кожаном с золотым тиснением, энциклопедии, справочники, некоторые во многих переизданиях, большинство — с закладками, на которых написано ОТ СИХ или ДО СИХ… Она достала один из них, наугад раскрыла и прочла:

— ЛЮБОВЬ.

И, хотя их друг от друга отделяло расстояние в несколько шагов, он почувствовал, как это слово забирается за ворот его рубашки, катится по спине, ныряет под мышки, перетекает на грудь, щекочет его между ребер… С каким-то запозданием он услышал, как она кричит ему:

— Говорите! Говорите мне что-нибудь! Да говорите же!

Он стал называть слова, стараясь выговаривать их как можно ближе к их значению:

— ДРОЖЬ, КОЛЕНИ, СЛАБОСТЬ…

Вздрогнув, она без сил опустилась на стул напротив. Второе слово развело ей колени. Она выдохнула:

— ТВЕРДОСТЬ!

Он почувствовал, как напрягается все его тело, как в него вливается сила. И неистово зашептал прямо в ее раскрытое лоно:

— ГЛАДИТЬ.

— ВЗДОХ, — отозвалась она.

— СОБИРАТЬ, — сказал он.

— МЫШЦЫ.

— БУТОН.

— СПЛЕТАТЬ.

— ВОЛНЫ.

Они сидели напротив и говорили все громче, все быстрее, все чаще. Каждое слово было на своем месте.

— РУКИ, ШЕЛК, ПОБЕГИ, ВЛАГА, СИЛЬНЕЕ, ЯБЛОКИ, БАРАБАНИТЬ, ЗЕМЛЯ, ПОЛДЕНЬ, РОЩА, СВЕТ, СКОЛЬЖЕНИЕ, БЕРЕГА, СТРЕМНИНА, ОБРЫВ…

— ДОВОЛЬНО…

Осколки звуков и прочие пустяки

С первых же шагов его подхватил городской шум. Отовсюду доносились осколки звуков, прокисшие клочья разговоров, червивая болтовня. Пыжились торжественные обеты. Влачились заунывные причитания. Дребезжали назойливые благодарности. Извивались ничтожные клятвы. Семенили тоскливые мольбы. Тот, кто хотя бы однажды испытал всю силу слов, навек осужден терпеть муку, которую причиняет суесловие…

Он почувствовал тошноту. Теперь, как она и предупреждала, слова без смысла и значения резали по живому. От боли у него вырвалось:

— ТИШИНА!

И он продолжал свой путь, стараясь не наступать на рассыпанный по тротуару сор пустых, бессмысленных звуков.
потащено с прекрасного сайта smartfiction.ru/