07.03.2014 в 18:52
Пишет Sindani:06.03.2014 в 22:58
Пишет N.K.V.D.:Сухумская операция "АЛЬФЫ"
Конец 1980-х. Советский Союз лихорадит. В республиках начинаются межнациональные конфликты. Союзное МВД проводит в Абхазии крупную операцию — изымает у населения республики оружие. Более трех тысяч стволов хранятся в изоляторе временного содержания МВД Абхазской АССР. А 11 августа 1990 года по Сухуми разносится страшная новость: группа уголовников-рецидивистов захватила изолятор, у них заложники и огромный арсенал оружия. В любой момент преступники вырвутся на свободу…
ЧИТАТЬМатёрые волки
За последние двадцать лет на территории нашей страны было столько криминальных сюжетов, жестоких и кровавых, что события двадцатилетней давности как-то вытерлись из общественного сознания. А зря, ибо операция в Сухуми, по словам Героя Советского Союза Г. Н. Зайцева, «по праву считается классикой», и он «не сомневается, что на ее примере будут учиться многие поколения российского спецназа».
Сегодня эксперты по вопросам антитеррора утверждают, что эта операция не имеет аналогов в отечественной, да и, пожалуй, в мировой практике применения подразделений спецназа для освобождения захваченных бандитами заложников в учреждениях уголовно-исполнительной системы.
В материалах, опубликованных по горячим следам событий, журналисты не жалели громких слов: «В августе 1990-го Группа «А» КГБ СССР и спецназовцы дивизии имени Ф. Э. Дзержинского внутренних войск МВД вписали поистине уникальные строки в боевую летопись сил правопорядка и госбезопасности».
На момент описываемых событий Геннадий Николаевич оставил свой пост командира Группы «А» и являлся заместителем начальника Седьмого управления КГБ СССР. Благодаря его бережному отношению к документам, мы можем ознакомиться с текстом шифровки, направленной в Москву.
Вот ее содержание: «11 августа в городе Сухуми семь арестованных преступников, находившихся в изоляторе временного содержания (ИВС) МВД Абхазской АССР, захватили в качестве заложников трех работников охраны. Овладев ключами, они выпустили из камер 68 подследственных и осужденных. В дальнейшем бандиты заняли три этажа здания изолятора, в том числе и помещения, где хранилось свыше 3 тысяч стволов нарезного и гладкоствольного оружия, более двадцати тысяч единиц боеприпасов, изъятых у населения и организаций республики.
Среди 75 содержавшихся в изоляторе 73 совершили уголовные преступления. 15 из них арестованы за убийство, 8 — за разбой, 1 — за угон самолета.
Инспиратор этой акции — трижды судимый матерый преступник П. Прунчак, взятый под стражу за убийство трех человек, двое из которых сотрудники милиции.
Камеру № 7, в которой находились смертники, открыли для влажной уборки. Обычная процедура, она делается каждый день самими заключенными. По инструкции, «писаной кровью», дверь должен открывать дежурный офицер, однако жизнь, как всегда, вносит свои коррективы. Контролер Козмава был один — чего там, привычное дело!
На этот раз уголовники, отрепетировав свои действия, бросились на контролера. Не прошло и нескольких минут, как тот лежал на полу, обезоруженный и избитый в кровь. Кто командовал в ту минуту — рецидивист Павел Прунчак, его сокамерник Мирон Дзидзария или еще кто из паханов, сказать трудно. Слишком много времени прошло. Война в Абхазии заслонила многое, что было до этого. Почти все.
Во главе бунта стояли два матерых волка. Павел Прунчак, хитрый и жестокий бандит. Несколько лет его разыскивали лучшие сыщики Абхазии. Наконец, его удалось выследить в Очамчирском районе республики. Прунчак, почувствовав засаду, первым открыл огонь и убил из охотничьего ружья двух сотрудников милиции. Сам был тяжело ранен, но врачи спасли рецидивиста, причем кровь для срочного переливания ему дал один из оперативников…
Убийца был приговорен к расстрелу, в ИВС он ожидал отправки на этап к месту казни. Таким же смертником был и Мирон Дзидзария. Терять им было уже нечего. Что так, что эдак — «вышка»!
Вспоминает Виктор Лутцев, майор запаса: " ... Наша тройка зашла в административное здание и через него проникла в трансформаторную будку, которая выходила дверцей прямо внутрь двора. Будочка была маленькой, тесной (два на три метра) и раскаленной на солнце. Там мы провели полтора часа. Это были, наверное, самые длинные часы в жизни.
Внутри было жарко, душно, воды у нас не было. Горела лампа дежурного света. Стояли, потели, как в сауне. Вести себя нужно было очень тихо, так что и кашлянуть боялись. Говорили между собой и по связи только шепотом.
С дверью, которая нас выводила во внутренний двор тюрьмы из этой будочки, вышла целая морока. Открывалась она наружу. Долго искали, чем ее подвязать. Отыскали кусок проволоки и им закрепили ее с тем расчетом, чтобы быстро скинуть ногой.
С Саней Михайловым мы договорились: поскольку вокруг «Рафика» будут только свои, оружие — пистолеты не доставать и не открывать огонь, чтобы случайно не задеть кого-то. Разыскали подручные средства. Мне достался большой молоток. Первушин взял здоровенный ключ на тридцать восемь. Вот этими железяками наша тройка, облаченная в бронежилеты и «тиговские» шлемы, микроавтобус и штурмовала."
Шок для Абхазии
В это утро ответственный дежурный по ИВС лейтенант Тимур Шикирба находился на своем посту. Неожиданно сработала сигнализация, и офицер поспешил к месту ЧП. Войдя в коридор, он моментально оценил ситуацию и приказал подоспевшему сержанту Фёдору Векуа запереть дверь камерного блока, а сам бросился к избиваемому контролеру. Единственный шанс предотвратить захват изолятора — выбросить ключи от камер на улицу. Но окна были надежно забраны решетками, и связка предательски повисла на стальных прутьях.
Семь голодных «волков» ворвались в служебные помещения. В считанные минуты в их руках оказались офицер, сержант и рядовой милиционер. Так уголовники стали террористами. Вскоре все обитатели изолятора покинули свои камеры. Уголовники ломали все подряд. Пульт дежурного разбили с особой ненавистью. Сожгли личные дела. Крепко досталось пленникам и подсадным «уткам», которых выявили по найденным в канцелярии спискам. Избитых людей новые тюремщики развели по камерам.
Вдруг раздался истошный крик:
— Лови его! Бей! Стреляй!
По коридору к выходу бежал что есть сил сержант Фёдор Векуа, вырвавшийся из рук бандитов. Раздался выстрел, другой, третий… Но мужественный милиционер все же успел захлопнуть за собой стальную решетку, ограждавшую камерный блок, и устремился к выходу. Группа зэков бросилась в погоню. Решетка не выдержала их яростного напора и обрушилась, однако этого времени сержанту хватило, чтобы захлопнуть входную дверь и навесить на нее замок. Путь к свободе бунтовщикам был отрезан!
Сержант Векуа поднимает тревогу. Здание изолятора окружают автоматчиками и бронетранспортерами. Примерно через час начинаются переговоры. Террористы требуют предоставить им бронетранспортер, чтобы уйти в горы. В случае невыполнения выдвинутых требований они угрожают расправиться с заложниками.
Ситуация осложняется тем, что по Сухуми и его окрестностям быстро разнесся слух о случившемся. На прилегающих к зданию улицах, несмотря на оцепление, собралась возбужденная толпа. Были тут и близкие заложников и тех, кто в свое время погиб от рук преступников, захвативших изолятор, и родственники бандитов. Естественно, они переживали за судьбу своих родичей, пытались их увещевать — все тщетно! Не исключался вариант вооруженного прорыва со стороны уголовников.
У кризиса вокруг ИВС имелось и еще одно измерение — политическое. К тому времени отношения между Грузией, взявшей курс на выход из Советского Союза, и ее автономией, не желавшего такого развития событий, заметно накалились. Поэтому последствия от захвата ИВС наверняка расценили бы в Тбилиси как неспособность местных властей предотвратить трагедию и эскалацию насилия. А ведь всего через две недели, если отсчитывать от начала вооруженного бунта, 25 августа 1990 года на Х сессии Верховного Совета Абхазской ССР большинством голосов будет принята Декларация о государственном суверенитете республики.
…Здание изолятора находилось в центре столицы Абхазии. Рядом — площадь Ленина, оживленные городские улицы, вокруг жилые дома. Словом, в центре города собралась толпа возбужденных людей. Начались стычки. Одни кричали, что преступников нужно отпустить (были и такие), другие требовали сурового наказания.
Сборная спецназа
Бурные сцены вокруг изолятора продолжались до 13 августа, когда из Москвы на личном самолете Председателя КГБ прилетели два отряда. Группу «А», численностью двадцать два человека, возглавлял Герой Советского Союза полковник Виктор Карпухин, участник штурма дворца Амина. Под командой подполковника Сергея Лысюка находилось двадцать семь бойцов Учебного батальона специального назначения — будущий «Витязь».
В Сухуми вылетела сборная Группы «А». Так получилось, что на момент поступления в подразделение «горячей» информации 1-е отделение уже сменилось, однако десять его сотрудников находились поблизости и смогли быстро вернуться на базу. Две пятерки были отобраны из 4-го и 5-го отделений.
Список сотрудников Группы «А», вылетавших в Сухуми:
Герой Советского Союза В. Ф. Карпухин — руководитель операции,
М. П. Ананков, В. А. Башилов, В. В. Елисеев, Н. А. Калиткин,
И. И. Калабухов, М. Я. Картофельников, В. А. Кузнецов, А. А. Курасов,
В. А. Лутцев, М. П. Максимов, А. В. Михайлов, И. В. Орехов, Е. С. Первушин,
С. В. Придиус, В. А. Прокофьев, А. В. Пятницкий, С. В. Рулев, А. И. Руденко,
А. В. Сергеев, Д. Г. Хамидуллин и А. В. Юрин.
К решению о применении вместе с Группой «А» подразделения спецназа МВД специального назначения подтолкнули два обстоятельства. Во-первых, «альфовцы» и «дзержинцы» уже имели опыт совместных действий — освобождение школьников, захваченных в Сарапуле двумя вооруженными дезертирами. С «Альфой» и «Вымпелом» УчБСн работал в Нахичевани, где объединенные силы спецназа провели ряд операций по задержанию лидеров Народного фронта Азербайджана, оказывали помощь пограничникам в предотвращении несанкционированного перехода границы, арестовывали, по имеющейся информации, экстремистов во время передачи оружия и его выкупа у военнослужащих местных частей.
Во-вторых, в 1989 году бойцы УчбСпН успешно провели спецоперации по освобождению заложников в СИЗО города Кизела Пермской области и исправительно-трудовой колонии, расположенной в поселке Лесное Кировской области. Так что профильный опыт у «краповых беретов» уже имелся.
Вице-президент Международной Ассоциации ветеранов спецподразделения «Альфа» Владимир Елисеев так описывает обстановку тех дней: "... Город «стоит на ушах»: родственники, друзья тех, кто засел в изоляторе, местные руководители, журналисты — все ждут команды из Москвы. На месте, ясное дело, решения никто принять не может. В итоге воля и вера в нас Виктора Фёдоровича Карпухина дала возможность разработать детальный план комбинированного штурма, в этом приняли участие наши сотрудники Александр Михайлов, Виктор Лутцев и Михаил Максимов, и достойно провести заключительную фазу операции. Осечки не произошло, вооруженные бандиты не разбежались по мирной Абхазии".
Вспоминает Владимир Елисеев, майор запаса: "... Я был в тройке Саши Михайлова. Перед штурмом мы спрятались в полуподвальчике, выходившем во двор тюрьмы. Доставили нас к нему в хлебной машине — типа, зэкам продукты привезли. Мы выбрались из кузова очень тихо и незаметно. На нашей позиции было тесновато, но по крайней мере прохладно. Двум другим тройкам пришлось, особенно Вити Лутцева, ожидать команды в жаре и духоте.
После взрыва в «Рафике» нам пришлось бежать за ним лишние двадцать метров, чтобы вытряхнуть из него этих подонков. Согласно договоренности с Михайловым о неприменении оружия рядом с микроавтобусом, мы набрали подручных средств — чтобы выбить стекла. Кто-то взял кувалду, кто-то молоток, а я — чугунную ножку от скамейки. Литая такая, «с лапой». Сама в руку ложится.
Надеялись, что оружие не придется применять, но — пришлось. Саша Михайлов стрелял по колесам, чтобы «Рафик» остановить, я — уже когда высадил стекла со своей стороны. Народу в салоне набилось неимоверно. Когда я распахнул пассажирскую дверь, то первый сидевший просто вывалился мне под ноги. Я через него переступил и шагнул в салон.
Павла Прунчака я узнал сразу — показывали его фотографию и давали описание, и нам было известно, что он — инвалид. У него была повреждена кисть правой руки. Сидел он со скрюченной «клешней», а в левой руке держал ТТ. Оружия в салоне — куча! Уже потом, когда всех зачистили, выгребли из «Рафика» пистолеты, винтовки, охотничьи ружья. Прятали они стволы кто куда. Один додумался пистолет в носок засунуть.
Когда я залетел в салон, сразу увидел два ствола, нацеленные на меня в упор — пришлось стрелять. Потому что или ты, или они… Все это было мгновенно. Я помню хлопки своих и чужих выстрелов, вопли раненых, мат своих и чужих. Потом стал вытаскивать пассажиров из салона, засунув пистолет под бронежилет. Наручники я лично никому не надевал. Просто укладывал преступников на асфальт."
Звонок главе КГБ
К вечеру 13-го спецназовцы разместились на турбазе, выставили охранение. Командиры провели рекогносцировку. Затем отправились в штаб операции, находившийся в здании местного КГБ. Информацию собирали буквально по крупицам. После, когда ситуация немного прояснилась, началась работа над планом предстоящего штурма. А то, что это будет именно штурм, офицеры не сомневались.
Корпели над планом шестеро: от «Альфы» — Александр Михайлов, Михаил Максимов и Виктор Лутцев, от «краповых беретов» — Сергей Лысюк, Виктор Путилов и Сергей Житихин. Извели они, по собственному признанию, кипу бумаги, но с толком.
Родился замысел: выманить главарей бунта из здания. Для этого нужно было убедить их отказаться от БТРа. И действительно — зачем, а? Дескать, далеко не уедешь, особенно в горах. Иное дело — автобус. Работать по нему наметили одновременно тремя группами. Первая берет штурмом транспортное средство, вторая и третья, действуя с первого и четвертого этажей, врываются в здание и обезоруживают находящихся там бандитов. Ну, а в деталях — дело техники.
Офицеры чертили схемы, отрабатывали разные варианты… Наконец, все было готово. На чистовике оставили место для утвердительной визы начальства и прокурора. Впрочем, прокурора так и не нашли.
"... Он все время находился рядом, а когда пришло время подписывать план операции, то он куда-то свинтил, — вспоминает полковник Лысюк.
Генерала Старикова из штаба Внутренних войск план операции расстроил. Он сразу ответил жестким отказом:
— Вы не знаете, что такое тюрьма, сколько там камер? Народу у вас мало. Вместе на две группы «полтинник» бойцов получается. Будут жертвы. Ведь будут?!. А как поведет себя толпа? К тому же тринадцатое число…
Решили подумать, как постараться локализовать ситуацию и обойтись без стрельбы. Руководитель МВД Грузинской ССР еще раз вступил в переговоры с преступниками. В ответ услышал голос Мирона Дзидзария: "Пошел ты… давай автобус и вертолет".
Так прошло двое суток.
.. А потом было так, — вспоминает полковник Сергей Лысюк. — Мы «перегорали». Как кони топтали землю, фыркали… Все были готовы к штурму. Все. Ожидание было изнуряющим. И в какой-то момент ситуация вокруг изолятора стала выходить из-под контроля. Уголовники постоянно стреляли в воздух, демонстрируя, видимо, что оружия у них невпроворот. Потом они стали выбрасывать оружие из окон, а его в изоляторе хранилось до чертовой матери. С утра до вечера стояла толпа. Жестами и по устному телеграфу бандитов оповещали о наших перемещениях.
Положение спас командир Группы «А». Убедившись, что с республиканскими начальниками каши не сваришь, взял инициативу в свои руки — связался по ВЧ с председателем КГБ страны. Я был рядом с Карпухиным и слышал весь разговор по телефону. «В любой момент обстановка может выйти из-под контроля, — сказал Виктор Фёдорович. — Мы должны идти на штурм». Крючков тут же по селектору доложил Горбачёву о сложившейся ситуации. Генсек дал добро: «Действуйте по своему усмотрению».
Да, Карпухин рисковал. Но он верил в своих людей, а те верили в свою звезду.
(Руководитель спецоперации в Сухуми — Герой Советского Союза В. Ф. генерал-майор В.Ф. Карпухин.
Командир Группы «А» (Альфа) при 7 управлении КГБ СССР в 1988 — 1991 годах)
«Нечего туда соваться!»
Согласно разработанному плану все должно было происходить так. Бандиты видят, как на площади Ленина приземляется вертолет. Они, правда, требовали, чтобы винтокрылая машина села непосредственно на крышу изолятора, но переговорщикам удалось убедить их, что крыша «не выдержит такой нагрузки».
Карпухин разделил своих людей на три штурмовые группы. Первой, во главе с майором Михаилом Картофельниковым, с трех точек предстояло работать по автобусу. Вторая группа во главе с майором Михаилом Максимовым, подорвав одновременно люк на четвертом этаже, должна была ворваться и блокировать последовательно третий и второй этажи. Третья группа, в нее входили люди Лысюка, «зачищала» первый этаж изолятора с выходом на второй этаж.
Таким образом, группы, штурмовавшие само здание, зажимали бунтовщиков с двух сторон, действуя одновременно сверху и снизу. Но главное — выманить террористов из здания изолятора. Осечки быть не должно, иначе вся операция пойдет насмарку. Поэтому на территорию милицейского батальона подогнали еще один автобус, и бойцы спецназа проводили тренировку в «полевой лаборатории».
- Нечего туда соваться, — стоял на своем генерал Стариков. — Группа «А» получила «добро» от своего начальства? Вот пусть они и проводят операцию. Я своих сотрудников на эту авантюру не пущу.
«Краповым беретам» было запрещено участвовать в штурме. Лысюк ответил: «Есть, товарищ генерал!» и стал действовать по плану, разработанному совместно с офицерами «Альфы». Рисковый мужик Сергей Иванович!
Но и тогда штурм не начался. Как вариант, главарей хотели уничтожить снайперским огнем. Ну, а потом — штурм изолятора, и, стало быть, «Рафик» подрывать не надо. Однако «альфовцы» понимали, что вряд ли матерые преступники не подставятся. Собственно, так и получилось.
Одним из героев операции стал капитан Игорь Орехов.
Вспоминает полковник Александр Михайлов: "... В Сухуми, по прилете, Виктор Фёдорович сформировал группу штаба, в которую Игоречек, к сожалению, не попал — он, как снайпер, занимался другими проблемами. Было несколько вариантов нейтрализации бандитов. Один из них — уничтожение главаря во время переговоров, с тридцати метров. Когда мы прорабатывали этот сценарий, то стали думать: а как Игорю сказать, что он не идет в боевых порядках? Орехов считался одним из лучших снайперов. Грамотный, выдержанный, тот, у кого рука действительно не дрогнет, чтобы уничтожить бандита.
Когда с Виктором Лутцевым мы пришли к нему в домик на турбазе, чтобы ввести в курс дела, то понимали: просто так он не согласится. И не ошиблись. Зашли: «Игорек, на тебя возложена такая вот ответственная задача». — «Нет, ребята, так дело не пойдет, — ответил он. — А если этот Прунчак не придет на переговоры, что тогда — так и буду с винтовкой лежать? Я пойду вместе с вами, я не подведу». Мы вняли его доводам, взяв в группу захвата, а замену ему нашли в лице Андрея Руденко. А Игорь во время штурма выполнил свою задачу на 120 %".
…Прунчака вызвали на переговоры. Руденко занял позицию, готовый в любой момент нажать на спусковой крючок. Но бандит почуял опасность, а потому сам в боковом окошке не появился, спрятавшись за спины «шестерок», которых использовал в качестве живого мегафона. Его лицо так и не мелькнуло в прицеле винтовки. План со снайпером не увенчался успехом, операция стала развиваться по первоначальной схеме.
Перед броском
Накануне развязки бандиты потребовали микроавтобус марки «РАФ-2203». Пришлось спешно вносить коррективы в план проведения спецоперации. Подобрали машину, специалисты из МВД «мазнули» пластитом внутри салона, спереди и сзади. Как только «Рафик» тронется и доедет до заранее определенного места, последует радиосигнал и — взрыв, взрыв! Убить не убьет, но шок вызовет.
Учитывая, что опытные бандиты, нутром почувствовав подвох, могут в последний момент забраковать первую машину, решено было подстраховаться. В итоге к «часу Х» снарядили два «Рафика», подготовленные к достойному приему террористов. Несколько сотрудников КГБ, привлеченных в качестве «независимых экспертов», протестировали обе машины, пытаясь обнаружить взрывчатку. Нет, ничего не нашли! Это вселяло оптимизм.
…Скрытно, под носом у преступников, спецназовцы вышли на исходные позиции. Сотрудники «Альфы» находились внутри Автозака, который «привез еду». Автомобиль остановился вплотную у стены изолятора, и бунтовщики не могли видеть, как спецназовцы, один за другим, покинули кузов и спрятались в полуподвальном помещении.
Группа Максимова проникла на крышу четвертого этажа, где Лысюк уже подготовил люк для подрыва. Карпухин дал команду уменьшить заряд вдвое, а потом сам снял еще одну толовую шашку. Причина такой осторожности заключалась в следующем. Незадолго до штурма стало известно, что при сооружении изолятора строители безбожно воровали цемент и поэтому, в случае взрыва, крыша могла просто обвалиться вместе со штурмовой группой.
В итоге взрывчатки не хватило. Петли снесло, а замок остался, его пришлось выбивать ломиком…
За четыре часа до начала штурма заместитель Лысюка Виктор Путилов вместе с сапером подобрался к торцевой двери на первом этаже. И это несмотря на то, что основные подходы просматривались. Определили, где примерно находятся петли — и установили кило двести тротила, а потом три с половиной часа дожидались подхода своей группы, с ней — еще два часа напряженного ожидания.
Для координации действий «краповым беретам» был придан сотрудник «Альфы» Михаил Ананков. У него была рация и «шайтан-труба» — гранатомет РГС-50, стреляющий резиновой шрапнелью. Это изделие в опытных руках очень пригодилось внутри изолятора.
Томительное, изнурительное ожидание… Террористы решали, кто из них отправится в «путешествие», а кто останется в изоляторе. Наконец, открылась дверь здания и на пороге нарисовались двое бандитов. Они тщательно осмотрели салон, багажное отделение и двигатель автомобиля, проверили заправку топливом. Затем завели мотор и опробовали «Рафик» на ходу. Потребовали, чтобы окна завесили плотными шторками.
Сотрудники «Альфы» находились в нескольких метрах от них. Мучила жара, хотелось пить. Но они, словно изваяния, застыли на своих местах. И даже шторы прикололи кнопками — не дай Бог, если они шевельнутся под дуновением ветерка.
Наконец бандиты сообщили, что в «Рафике» поедут тринадцать человек, из них двое — заложники. Если что, то они будут растерзаны уголовниками.
Прилетел вертолет, покружил над изолятором и сел на площади. Вскоре террористы вышли во двор — Прунчак, Дзидзария, Петухов, Ахвледиани, Малов, Бигвава… У каждого по два-три пистолета. Кроме того, они прихватили большое количество длинных стволов и мешок боеприпасов.
Все были в масках, сделанных из чулок и тряпья. К рукам заложников уголовники скотчем прилепили пистолеты. Где бандиты, а где заложники? Казалось, черт его разберет! Впрочем, спецназовцы разобрались.
Секунда капитана Орехова
В 17 часов 15 минут за руль уселся зек в противогазе, и «Рафик» тронулся с места. Сильный грохот, ошеломляющая вспышка. Микроавтобус катится дальше… Во дворе гремят отвлекающие взрывы. БТР перекрывает арку, отрезая террористам путь к бегству. Такова была общая картинка того, что происходило.
Несмотря на внезапность случившегося, самые матерые бандиты успели опомниться и начали с остервенением палить с двух рук. «Альфовцы», действуя с разных сторон, принялись высаживать окна — кто молотком, кто зубилом.
"... По условленному взрыву мы выскочили из своих замаскированных позиций и увидели, что «Рафик» движется в сторону ворот изолятора, — рассказывает Александр Михайлов. — Нам пришлось бежать за ним. Расстояние? Далековато уже было. Как оказалось, не сработало взрывное устройство спереди машины, водитель нажал на газ. Увидев нас, террористы открыли огонь. Но они не ожидали, что атаковать их будут с разных сторон".
Евгений Первушин рывком открыл водительскую дверь и буквально выдернул бандита с его места. Воспользовавшись этим обстоятельством, Игорь Орехов первым ворвался в микроавтобус и в прыжке, через кресло водителя, накрыл собой двух стрелявших бандитов.
Алексей Сергеев откатил дверь салона и внутрь «Рафика» бросился Владимир Елисеев. Прежде, чем все было закончено, главарь террористов навел пистолет на майора Картофельникова… Выстрелить ему помешал Владимир Кузнецов, крутанувший руку главаря. Так получилось, что Прунчак сам продырявил себе грудь.
Капитан Орехов получил ранение в шею на двадцатой секунде операции. Позднее он вспоминал: "... Картина такая получается: одного держу ногами, на другого хрена навалился всем телом. Он упал, а я не могу дотянуться до его пистолета. У меня самого в одной руке пистолет, в другой молоток. Вот этим молотком-то стал я его долбить по руке, пока пальцы не разжались. Наши уже стекла бьют… Стал я подниматься на руках. Вижу, бандит с заднего сиденья целится в меня. Я это вижу, но сделать ничего не могу, т. к. на руке с пистолетом отжимаюсь. Упал. А когда чуть приподнялся, то в меня выстрелил «пассажир», сидевший через двигатель. Он развернулся и выстрелил в упор. Меня спасло то, что в правой руке у него был ТТ, а в левой — мелкокалиберный пистолет Марголина.
Садануло… будто шпалой по шее. Пуля попала между сферой и бронежилетом и, не задев жизненно важных органов, застряла возле позвонков. Но сознание не потерял. Каска тяжелая… и одна мысль: подниму я голову или нет? Потом ребята, когда нейтрализовали бандитов, стали кричать: «Игорь ранен, Игорь ранен!» Меня стали вытаскивать за ноги. А я вижу, что голову могу поднять, и стал отпихиваться: «Я сам!» В общей сложности по «альфовцам» было сделано двадцать четыре выстрела, но если бы не героизм капитана Орехова, то кого-то могло зацепить. В этот день ему исполнилось тридцать пять лет. Лучшего подарка на день рождения трудно и представить, чудом остался жив.
Работа по «Рафику» заняла сорок пять секунд.
Вспоминает Александр Пятницкий, капитан запаса: "... Поскольку я не входил в число тех, кто «ваял» план операции, подробности мне не были известны. Знал то, что положено знать и спокойно готовился к предстоящей ответственной работе. Наступило время «Ч». На хлебовозке вместе с тройкой Михайлова нас «подбросили» к нашей исходной позиции. Это была какая-то подсобка, примыкавшая к зданию самой тюрьмы — там мы и спрятались. В нашу группу входили: М. Картофельников (старший), В. Кузнецов и я.
Вместе с нами внутрь залезло несколько местных оперов. Они жутко волновались, что когда преступники окажутся во дворе, то смогут нас обнаружить, заглянув к нам, и заперли дверь изнутри на ключ. Сидим, волнуемся… жара плюс тридцать пять. Бронежилет на мне был легкий — всего десять килограммов, но за три часа он потяжелел.
Проезжает «Рафик». Рвануло! Пора и нам приступать к делу. И что вы думаете? Оперативники ключа не могут найти! От волнения позабыли, куда засунули. Так что потеряли несколько драгоценных секунд. Хорошо, что дверь не бронированная была, «сама» открылась с помощью волшебного слова и удара ноги. Бежим. У меня в руке чугунная ножка от скамейки.
Тройка Вити Лутцева, когда высаживала окна со своей стороны, нам помогла: распахнула заднюю дверь пассажирского салона. Очень грамотно поступили: распахнули и ушли в сторону, чтобы открыть нам пространство. Я этим воспользовался незамедлительно. Бандиты сидели спинами ко мне. Смотрю, достают «волыны». Огрел одного-второго по башке, а потом уже выдернул за шкирку и уложил на асфальт…
Потом залез в салон. Вот дальше нечетко помню — настолько все было там спрессовано во времени и пространстве. Похоже, в меня все-таки успели шмальнуть из Марголина. Когда бронежилет стащил, на теле обнаружил огромный синячище. А может, сам ударился… Там было тесно, кругом углы, стволы и злые рожи."
Комбинированный штурм
Одновременно с захватом микроавтобуса грянули взрывы у торцевой двери здания и на люке, служившим входом на четвертый этаж. Сергей Лысюк возглавил группу, прорывавшуюся в изолятор через запасной вход с торца здания. Когда мощные взрывы сорвали с петель входную дверь, за ней оказалась еще одна — решетчатая. За ней вздыбилась полутораметровая баррикада из мебели. Это был неприятный сюрприз. Ведь на плане здания, который изучали командиры спецназа, готовясь к штурму, дверь не была обозначена. И никто из представителей администрации изолятора не предупредил о ее существовании. Ни кувалдой, ни ломом ее не возьмешь!
Хорошо, что Путилов прихватил с собой запасные заряды. Для подрыва использовали три толовые шашки, прикрепив их на скрепке. А чтобы саперы могли беспрепятственно установить заряд, выстрелить через решетку в зэков, толпившихся за мебельной баррикадой, из специального гранатомета резиновой шрапнелью.
Минута, другая — и решетки как не бывало!
Вынужденную заминку при проникновении в здание компенсировали после подрыва решетчатой двери мощностью и стремительностью продвижения.
Под лестницей засели вооруженные бандиты. Бойцы спецназа закидали их светозвуковыми гранатами. Ну, а дальше пошла, как говорят профи, конкретная работа. В полный контакт. Те «альфовцы», которые успешно отработали по микроавтобусу, по приказу Карпухина рванули на помощь своим товарищам из группы Максимова, в том числе раненый Орехов, и вместе с ними зачищали здание.
Наверху был взорван люк, ведущий с крыши на четвертый этаж. Бандиты открыли огонь, ранение в ногу получил сержант Лебедь. Но это не остановило наступательного порыва атакующих.
Бунтовщики основательно подготовились к штурму. У окон были расставлены стволы, на каждой позиции находился запас патронов. Но спецназовцы прошли коридор первого этажа на одном дыхании, обезоруживая и обыскивая преступников. Затолкали зеков в камеры и в таком же темпе отработали по второму этажу.
Комбинированная атака, предпринятая с двух сторон, была столь решительной, что уголовники быстро сломались. Очевидно, что бойцы спецназа не могли контролировать такую массу народа, поэтому последовала жесткая команда: «На пол, ползком!»
Во дворе изолятора Лысюк встретил счастливого генерала Старикова.
Жители Сухуми и отдыхающие при каждом удобном случае выказывали бойцам спецназа знаки внимания: бурно приветствовали, дарили цветы, угощали фруктами и сигаретами. Люди были искренне рады, что все благополучно закончилось.
Эталон действий
В конце марта 1991 года в Советский Союз со специальной миссией прилетел Ричард Никсон. К нему прикрепили двух «альфовцев», участвовавших в штурме сухумского изолятора. Михаил Максимов вспоминает разговор, состоявшийся у него с личным телохранителем экс-президента США. Михаэль, так звали охранника, проявил осведомленность. По его словам, в Америке специалисты в сфере безопасности наслышаны о Группе «А» и очень высоко оценивают профессионализм ее сотрудников.
В ответ Максимов рассказал о последней операции подразделения. Американец внимательно выслушал своего русского собеседника, потом сказал:
" — Я очень тебя уважаю, но ты врешь вне всякой меры. Такого просто не может быть. Даже в Голливуде не придумали бы такой фигни. Сколько ты говоришь, вас было против сотен «стволов»?.. Если это так, то вы — смертники. Вас перестреляли бы как куропаток. Но я тебе не верю."
Операция в Сухуми, за которую В. Ф. Карпухину было присвоено звание генерал-майора, причем на ступень выше занимаемой штатной должности, признана эталоном действий спецназа и вошла в «учебники» спецслужб.
Вспоминая те дни и часы, полковник Александр Михайлов высказался четко и определенно: "... Кто знает, если бы в Сухуми Виктор Фёдорович (в который раз!) не взял всю ответственность за последствия выполнения поставленной задачи на себя, состоялся бы этот штурм вообще? Из нашего отделения Орехов получил ранение — тяжелое, замечу, ранение. Судьба его тогда спасла, пуля из ТТ разнесла бы всю шею. Честно говоря, наш товарищ был достоин звания Героя или ордена Ленина, но что говорить, в советское время такие награды давали очень скупо. Но жизнь есть жизнь, она на этом не останавливается.
На каждом этапе все участники операции действовали слаженно, на высоком профессиональном уровне. Политическое руководство страны доверяло специалистам в сфере безопасности. Оно дало им возможность самим выбрать наиболее эффективный вариант и не пожалело об этом. К сожалению, в дальнейшем власти демонстрировали принципиально иной подход, навязывая спецназу, что и как следует делать. Примеры тому — Будённовск, Первомайский… Во главу угла ставилась политика."
«Сухумская операция наглядно продемонстрировала, чего могут добиться представители двух силовых ведомств при условии слаженной работы, — отмечает Геннадий Николаевич Зайцев. — К сожалению, ведомственная разобщенность, которую мы наблюдали в дальнейшем, особенно в период первой «чеченской» кампании, отрицательно сказывалась на борьбе с терроризмом.
(генерал-майор Зайцев Геннадий Николаевич. Командир Группы "А" с 10 ноября 1977 года по 4 ноября 1988 года
и с 4 июля 1992 по 31 января 1995 года) > А в Сухуми оказались бок о бок два подразделения, абсолютно разных по своим задачам. Если угодно, по своей ментальности: офицеры госбезопасности, прошедшие Афганистан, и рядовой состав Учебного батальона спецназа. По ходу освобождения заложников «Альфа» и «Витязь» друг друга взаимно дополняли. Согласованность действий, понимание общей задачи и привели в итоге к успеху в этой сложной операции».
URL записиКонец 1980-х. Советский Союз лихорадит. В республиках начинаются межнациональные конфликты. Союзное МВД проводит в Абхазии крупную операцию — изымает у населения республики оружие. Более трех тысяч стволов хранятся в изоляторе временного содержания МВД Абхазской АССР. А 11 августа 1990 года по Сухуми разносится страшная новость: группа уголовников-рецидивистов захватила изолятор, у них заложники и огромный арсенал оружия. В любой момент преступники вырвутся на свободу…
ЧИТАТЬМатёрые волки
За последние двадцать лет на территории нашей страны было столько криминальных сюжетов, жестоких и кровавых, что события двадцатилетней давности как-то вытерлись из общественного сознания. А зря, ибо операция в Сухуми, по словам Героя Советского Союза Г. Н. Зайцева, «по праву считается классикой», и он «не сомневается, что на ее примере будут учиться многие поколения российского спецназа».
Сегодня эксперты по вопросам антитеррора утверждают, что эта операция не имеет аналогов в отечественной, да и, пожалуй, в мировой практике применения подразделений спецназа для освобождения захваченных бандитами заложников в учреждениях уголовно-исполнительной системы.
В материалах, опубликованных по горячим следам событий, журналисты не жалели громких слов: «В августе 1990-го Группа «А» КГБ СССР и спецназовцы дивизии имени Ф. Э. Дзержинского внутренних войск МВД вписали поистине уникальные строки в боевую летопись сил правопорядка и госбезопасности».
На момент описываемых событий Геннадий Николаевич оставил свой пост командира Группы «А» и являлся заместителем начальника Седьмого управления КГБ СССР. Благодаря его бережному отношению к документам, мы можем ознакомиться с текстом шифровки, направленной в Москву.
Вот ее содержание: «11 августа в городе Сухуми семь арестованных преступников, находившихся в изоляторе временного содержания (ИВС) МВД Абхазской АССР, захватили в качестве заложников трех работников охраны. Овладев ключами, они выпустили из камер 68 подследственных и осужденных. В дальнейшем бандиты заняли три этажа здания изолятора, в том числе и помещения, где хранилось свыше 3 тысяч стволов нарезного и гладкоствольного оружия, более двадцати тысяч единиц боеприпасов, изъятых у населения и организаций республики.
Среди 75 содержавшихся в изоляторе 73 совершили уголовные преступления. 15 из них арестованы за убийство, 8 — за разбой, 1 — за угон самолета.
Инспиратор этой акции — трижды судимый матерый преступник П. Прунчак, взятый под стражу за убийство трех человек, двое из которых сотрудники милиции.
11 августа, Сухуми, ИВС»
. Уже на следствии один из зачинщиков бунта, Петухов, скажет: «Какой же дурак держит в переполненной тюрьме боеприпасы и оружие? Для нас это был приятный подарок». Имея такой арсенал, преступники могли развязать полномасштабный криминальный террор. В августе 1990 года Абхазия стояла на пороге большой беды.Камеру № 7, в которой находились смертники, открыли для влажной уборки. Обычная процедура, она делается каждый день самими заключенными. По инструкции, «писаной кровью», дверь должен открывать дежурный офицер, однако жизнь, как всегда, вносит свои коррективы. Контролер Козмава был один — чего там, привычное дело!
На этот раз уголовники, отрепетировав свои действия, бросились на контролера. Не прошло и нескольких минут, как тот лежал на полу, обезоруженный и избитый в кровь. Кто командовал в ту минуту — рецидивист Павел Прунчак, его сокамерник Мирон Дзидзария или еще кто из паханов, сказать трудно. Слишком много времени прошло. Война в Абхазии заслонила многое, что было до этого. Почти все.
Во главе бунта стояли два матерых волка. Павел Прунчак, хитрый и жестокий бандит. Несколько лет его разыскивали лучшие сыщики Абхазии. Наконец, его удалось выследить в Очамчирском районе республики. Прунчак, почувствовав засаду, первым открыл огонь и убил из охотничьего ружья двух сотрудников милиции. Сам был тяжело ранен, но врачи спасли рецидивиста, причем кровь для срочного переливания ему дал один из оперативников…
Убийца был приговорен к расстрелу, в ИВС он ожидал отправки на этап к месту казни. Таким же смертником был и Мирон Дзидзария. Терять им было уже нечего. Что так, что эдак — «вышка»!
Вспоминает Виктор Лутцев, майор запаса: " ... Наша тройка зашла в административное здание и через него проникла в трансформаторную будку, которая выходила дверцей прямо внутрь двора. Будочка была маленькой, тесной (два на три метра) и раскаленной на солнце. Там мы провели полтора часа. Это были, наверное, самые длинные часы в жизни.
Внутри было жарко, душно, воды у нас не было. Горела лампа дежурного света. Стояли, потели, как в сауне. Вести себя нужно было очень тихо, так что и кашлянуть боялись. Говорили между собой и по связи только шепотом.
С дверью, которая нас выводила во внутренний двор тюрьмы из этой будочки, вышла целая морока. Открывалась она наружу. Долго искали, чем ее подвязать. Отыскали кусок проволоки и им закрепили ее с тем расчетом, чтобы быстро скинуть ногой.
С Саней Михайловым мы договорились: поскольку вокруг «Рафика» будут только свои, оружие — пистолеты не доставать и не открывать огонь, чтобы случайно не задеть кого-то. Разыскали подручные средства. Мне достался большой молоток. Первушин взял здоровенный ключ на тридцать восемь. Вот этими железяками наша тройка, облаченная в бронежилеты и «тиговские» шлемы, микроавтобус и штурмовала."
Шок для Абхазии
В это утро ответственный дежурный по ИВС лейтенант Тимур Шикирба находился на своем посту. Неожиданно сработала сигнализация, и офицер поспешил к месту ЧП. Войдя в коридор, он моментально оценил ситуацию и приказал подоспевшему сержанту Фёдору Векуа запереть дверь камерного блока, а сам бросился к избиваемому контролеру. Единственный шанс предотвратить захват изолятора — выбросить ключи от камер на улицу. Но окна были надежно забраны решетками, и связка предательски повисла на стальных прутьях.
Семь голодных «волков» ворвались в служебные помещения. В считанные минуты в их руках оказались офицер, сержант и рядовой милиционер. Так уголовники стали террористами. Вскоре все обитатели изолятора покинули свои камеры. Уголовники ломали все подряд. Пульт дежурного разбили с особой ненавистью. Сожгли личные дела. Крепко досталось пленникам и подсадным «уткам», которых выявили по найденным в канцелярии спискам. Избитых людей новые тюремщики развели по камерам.
Вдруг раздался истошный крик:
— Лови его! Бей! Стреляй!
По коридору к выходу бежал что есть сил сержант Фёдор Векуа, вырвавшийся из рук бандитов. Раздался выстрел, другой, третий… Но мужественный милиционер все же успел захлопнуть за собой стальную решетку, ограждавшую камерный блок, и устремился к выходу. Группа зэков бросилась в погоню. Решетка не выдержала их яростного напора и обрушилась, однако этого времени сержанту хватило, чтобы захлопнуть входную дверь и навесить на нее замок. Путь к свободе бунтовщикам был отрезан!
Сержант Векуа поднимает тревогу. Здание изолятора окружают автоматчиками и бронетранспортерами. Примерно через час начинаются переговоры. Террористы требуют предоставить им бронетранспортер, чтобы уйти в горы. В случае невыполнения выдвинутых требований они угрожают расправиться с заложниками.
Ситуация осложняется тем, что по Сухуми и его окрестностям быстро разнесся слух о случившемся. На прилегающих к зданию улицах, несмотря на оцепление, собралась возбужденная толпа. Были тут и близкие заложников и тех, кто в свое время погиб от рук преступников, захвативших изолятор, и родственники бандитов. Естественно, они переживали за судьбу своих родичей, пытались их увещевать — все тщетно! Не исключался вариант вооруженного прорыва со стороны уголовников.
У кризиса вокруг ИВС имелось и еще одно измерение — политическое. К тому времени отношения между Грузией, взявшей курс на выход из Советского Союза, и ее автономией, не желавшего такого развития событий, заметно накалились. Поэтому последствия от захвата ИВС наверняка расценили бы в Тбилиси как неспособность местных властей предотвратить трагедию и эскалацию насилия. А ведь всего через две недели, если отсчитывать от начала вооруженного бунта, 25 августа 1990 года на Х сессии Верховного Совета Абхазской ССР большинством голосов будет принята Декларация о государственном суверенитете республики.
…Здание изолятора находилось в центре столицы Абхазии. Рядом — площадь Ленина, оживленные городские улицы, вокруг жилые дома. Словом, в центре города собралась толпа возбужденных людей. Начались стычки. Одни кричали, что преступников нужно отпустить (были и такие), другие требовали сурового наказания.
Сборная спецназа
Бурные сцены вокруг изолятора продолжались до 13 августа, когда из Москвы на личном самолете Председателя КГБ прилетели два отряда. Группу «А», численностью двадцать два человека, возглавлял Герой Советского Союза полковник Виктор Карпухин, участник штурма дворца Амина. Под командой подполковника Сергея Лысюка находилось двадцать семь бойцов Учебного батальона специального назначения — будущий «Витязь».
В Сухуми вылетела сборная Группы «А». Так получилось, что на момент поступления в подразделение «горячей» информации 1-е отделение уже сменилось, однако десять его сотрудников находились поблизости и смогли быстро вернуться на базу. Две пятерки были отобраны из 4-го и 5-го отделений.
Список сотрудников Группы «А», вылетавших в Сухуми:
Герой Советского Союза В. Ф. Карпухин — руководитель операции,
М. П. Ананков, В. А. Башилов, В. В. Елисеев, Н. А. Калиткин,
И. И. Калабухов, М. Я. Картофельников, В. А. Кузнецов, А. А. Курасов,
В. А. Лутцев, М. П. Максимов, А. В. Михайлов, И. В. Орехов, Е. С. Первушин,
С. В. Придиус, В. А. Прокофьев, А. В. Пятницкий, С. В. Рулев, А. И. Руденко,
А. В. Сергеев, Д. Г. Хамидуллин и А. В. Юрин.
К решению о применении вместе с Группой «А» подразделения спецназа МВД специального назначения подтолкнули два обстоятельства. Во-первых, «альфовцы» и «дзержинцы» уже имели опыт совместных действий — освобождение школьников, захваченных в Сарапуле двумя вооруженными дезертирами. С «Альфой» и «Вымпелом» УчБСн работал в Нахичевани, где объединенные силы спецназа провели ряд операций по задержанию лидеров Народного фронта Азербайджана, оказывали помощь пограничникам в предотвращении несанкционированного перехода границы, арестовывали, по имеющейся информации, экстремистов во время передачи оружия и его выкупа у военнослужащих местных частей.
Во-вторых, в 1989 году бойцы УчбСпН успешно провели спецоперации по освобождению заложников в СИЗО города Кизела Пермской области и исправительно-трудовой колонии, расположенной в поселке Лесное Кировской области. Так что профильный опыт у «краповых беретов» уже имелся.
Вице-президент Международной Ассоциации ветеранов спецподразделения «Альфа» Владимир Елисеев так описывает обстановку тех дней: "... Город «стоит на ушах»: родственники, друзья тех, кто засел в изоляторе, местные руководители, журналисты — все ждут команды из Москвы. На месте, ясное дело, решения никто принять не может. В итоге воля и вера в нас Виктора Фёдоровича Карпухина дала возможность разработать детальный план комбинированного штурма, в этом приняли участие наши сотрудники Александр Михайлов, Виктор Лутцев и Михаил Максимов, и достойно провести заключительную фазу операции. Осечки не произошло, вооруженные бандиты не разбежались по мирной Абхазии".
Вспоминает Владимир Елисеев, майор запаса: "... Я был в тройке Саши Михайлова. Перед штурмом мы спрятались в полуподвальчике, выходившем во двор тюрьмы. Доставили нас к нему в хлебной машине — типа, зэкам продукты привезли. Мы выбрались из кузова очень тихо и незаметно. На нашей позиции было тесновато, но по крайней мере прохладно. Двум другим тройкам пришлось, особенно Вити Лутцева, ожидать команды в жаре и духоте.
После взрыва в «Рафике» нам пришлось бежать за ним лишние двадцать метров, чтобы вытряхнуть из него этих подонков. Согласно договоренности с Михайловым о неприменении оружия рядом с микроавтобусом, мы набрали подручных средств — чтобы выбить стекла. Кто-то взял кувалду, кто-то молоток, а я — чугунную ножку от скамейки. Литая такая, «с лапой». Сама в руку ложится.
Надеялись, что оружие не придется применять, но — пришлось. Саша Михайлов стрелял по колесам, чтобы «Рафик» остановить, я — уже когда высадил стекла со своей стороны. Народу в салоне набилось неимоверно. Когда я распахнул пассажирскую дверь, то первый сидевший просто вывалился мне под ноги. Я через него переступил и шагнул в салон.
Павла Прунчака я узнал сразу — показывали его фотографию и давали описание, и нам было известно, что он — инвалид. У него была повреждена кисть правой руки. Сидел он со скрюченной «клешней», а в левой руке держал ТТ. Оружия в салоне — куча! Уже потом, когда всех зачистили, выгребли из «Рафика» пистолеты, винтовки, охотничьи ружья. Прятали они стволы кто куда. Один додумался пистолет в носок засунуть.
Когда я залетел в салон, сразу увидел два ствола, нацеленные на меня в упор — пришлось стрелять. Потому что или ты, или они… Все это было мгновенно. Я помню хлопки своих и чужих выстрелов, вопли раненых, мат своих и чужих. Потом стал вытаскивать пассажиров из салона, засунув пистолет под бронежилет. Наручники я лично никому не надевал. Просто укладывал преступников на асфальт."
Звонок главе КГБ
К вечеру 13-го спецназовцы разместились на турбазе, выставили охранение. Командиры провели рекогносцировку. Затем отправились в штаб операции, находившийся в здании местного КГБ. Информацию собирали буквально по крупицам. После, когда ситуация немного прояснилась, началась работа над планом предстоящего штурма. А то, что это будет именно штурм, офицеры не сомневались.
Корпели над планом шестеро: от «Альфы» — Александр Михайлов, Михаил Максимов и Виктор Лутцев, от «краповых беретов» — Сергей Лысюк, Виктор Путилов и Сергей Житихин. Извели они, по собственному признанию, кипу бумаги, но с толком.
Родился замысел: выманить главарей бунта из здания. Для этого нужно было убедить их отказаться от БТРа. И действительно — зачем, а? Дескать, далеко не уедешь, особенно в горах. Иное дело — автобус. Работать по нему наметили одновременно тремя группами. Первая берет штурмом транспортное средство, вторая и третья, действуя с первого и четвертого этажей, врываются в здание и обезоруживают находящихся там бандитов. Ну, а в деталях — дело техники.
Офицеры чертили схемы, отрабатывали разные варианты… Наконец, все было готово. На чистовике оставили место для утвердительной визы начальства и прокурора. Впрочем, прокурора так и не нашли.
"... Он все время находился рядом, а когда пришло время подписывать план операции, то он куда-то свинтил, — вспоминает полковник Лысюк.
Генерала Старикова из штаба Внутренних войск план операции расстроил. Он сразу ответил жестким отказом:
— Вы не знаете, что такое тюрьма, сколько там камер? Народу у вас мало. Вместе на две группы «полтинник» бойцов получается. Будут жертвы. Ведь будут?!. А как поведет себя толпа? К тому же тринадцатое число…
Решили подумать, как постараться локализовать ситуацию и обойтись без стрельбы. Руководитель МВД Грузинской ССР еще раз вступил в переговоры с преступниками. В ответ услышал голос Мирона Дзидзария: "Пошел ты… давай автобус и вертолет".
Так прошло двое суток.
.. А потом было так, — вспоминает полковник Сергей Лысюк. — Мы «перегорали». Как кони топтали землю, фыркали… Все были готовы к штурму. Все. Ожидание было изнуряющим. И в какой-то момент ситуация вокруг изолятора стала выходить из-под контроля. Уголовники постоянно стреляли в воздух, демонстрируя, видимо, что оружия у них невпроворот. Потом они стали выбрасывать оружие из окон, а его в изоляторе хранилось до чертовой матери. С утра до вечера стояла толпа. Жестами и по устному телеграфу бандитов оповещали о наших перемещениях.
Положение спас командир Группы «А». Убедившись, что с республиканскими начальниками каши не сваришь, взял инициативу в свои руки — связался по ВЧ с председателем КГБ страны. Я был рядом с Карпухиным и слышал весь разговор по телефону. «В любой момент обстановка может выйти из-под контроля, — сказал Виктор Фёдорович. — Мы должны идти на штурм». Крючков тут же по селектору доложил Горбачёву о сложившейся ситуации. Генсек дал добро: «Действуйте по своему усмотрению».
Да, Карпухин рисковал. Но он верил в своих людей, а те верили в свою звезду.
(Руководитель спецоперации в Сухуми — Герой Советского Союза В. Ф. генерал-майор В.Ф. Карпухин.
Командир Группы «А» (Альфа) при 7 управлении КГБ СССР в 1988 — 1991 годах)
«Нечего туда соваться!»
Согласно разработанному плану все должно было происходить так. Бандиты видят, как на площади Ленина приземляется вертолет. Они, правда, требовали, чтобы винтокрылая машина села непосредственно на крышу изолятора, но переговорщикам удалось убедить их, что крыша «не выдержит такой нагрузки».
Карпухин разделил своих людей на три штурмовые группы. Первой, во главе с майором Михаилом Картофельниковым, с трех точек предстояло работать по автобусу. Вторая группа во главе с майором Михаилом Максимовым, подорвав одновременно люк на четвертом этаже, должна была ворваться и блокировать последовательно третий и второй этажи. Третья группа, в нее входили люди Лысюка, «зачищала» первый этаж изолятора с выходом на второй этаж.
Таким образом, группы, штурмовавшие само здание, зажимали бунтовщиков с двух сторон, действуя одновременно сверху и снизу. Но главное — выманить террористов из здания изолятора. Осечки быть не должно, иначе вся операция пойдет насмарку. Поэтому на территорию милицейского батальона подогнали еще один автобус, и бойцы спецназа проводили тренировку в «полевой лаборатории».
- Нечего туда соваться, — стоял на своем генерал Стариков. — Группа «А» получила «добро» от своего начальства? Вот пусть они и проводят операцию. Я своих сотрудников на эту авантюру не пущу.
«Краповым беретам» было запрещено участвовать в штурме. Лысюк ответил: «Есть, товарищ генерал!» и стал действовать по плану, разработанному совместно с офицерами «Альфы». Рисковый мужик Сергей Иванович!
Но и тогда штурм не начался. Как вариант, главарей хотели уничтожить снайперским огнем. Ну, а потом — штурм изолятора, и, стало быть, «Рафик» подрывать не надо. Однако «альфовцы» понимали, что вряд ли матерые преступники не подставятся. Собственно, так и получилось.
Одним из героев операции стал капитан Игорь Орехов.
Вспоминает полковник Александр Михайлов: "... В Сухуми, по прилете, Виктор Фёдорович сформировал группу штаба, в которую Игоречек, к сожалению, не попал — он, как снайпер, занимался другими проблемами. Было несколько вариантов нейтрализации бандитов. Один из них — уничтожение главаря во время переговоров, с тридцати метров. Когда мы прорабатывали этот сценарий, то стали думать: а как Игорю сказать, что он не идет в боевых порядках? Орехов считался одним из лучших снайперов. Грамотный, выдержанный, тот, у кого рука действительно не дрогнет, чтобы уничтожить бандита.
Когда с Виктором Лутцевым мы пришли к нему в домик на турбазе, чтобы ввести в курс дела, то понимали: просто так он не согласится. И не ошиблись. Зашли: «Игорек, на тебя возложена такая вот ответственная задача». — «Нет, ребята, так дело не пойдет, — ответил он. — А если этот Прунчак не придет на переговоры, что тогда — так и буду с винтовкой лежать? Я пойду вместе с вами, я не подведу». Мы вняли его доводам, взяв в группу захвата, а замену ему нашли в лице Андрея Руденко. А Игорь во время штурма выполнил свою задачу на 120 %".
…Прунчака вызвали на переговоры. Руденко занял позицию, готовый в любой момент нажать на спусковой крючок. Но бандит почуял опасность, а потому сам в боковом окошке не появился, спрятавшись за спины «шестерок», которых использовал в качестве живого мегафона. Его лицо так и не мелькнуло в прицеле винтовки. План со снайпером не увенчался успехом, операция стала развиваться по первоначальной схеме.
Перед броском
Накануне развязки бандиты потребовали микроавтобус марки «РАФ-2203». Пришлось спешно вносить коррективы в план проведения спецоперации. Подобрали машину, специалисты из МВД «мазнули» пластитом внутри салона, спереди и сзади. Как только «Рафик» тронется и доедет до заранее определенного места, последует радиосигнал и — взрыв, взрыв! Убить не убьет, но шок вызовет.
Учитывая, что опытные бандиты, нутром почувствовав подвох, могут в последний момент забраковать первую машину, решено было подстраховаться. В итоге к «часу Х» снарядили два «Рафика», подготовленные к достойному приему террористов. Несколько сотрудников КГБ, привлеченных в качестве «независимых экспертов», протестировали обе машины, пытаясь обнаружить взрывчатку. Нет, ничего не нашли! Это вселяло оптимизм.
…Скрытно, под носом у преступников, спецназовцы вышли на исходные позиции. Сотрудники «Альфы» находились внутри Автозака, который «привез еду». Автомобиль остановился вплотную у стены изолятора, и бунтовщики не могли видеть, как спецназовцы, один за другим, покинули кузов и спрятались в полуподвальном помещении.
Группа Максимова проникла на крышу четвертого этажа, где Лысюк уже подготовил люк для подрыва. Карпухин дал команду уменьшить заряд вдвое, а потом сам снял еще одну толовую шашку. Причина такой осторожности заключалась в следующем. Незадолго до штурма стало известно, что при сооружении изолятора строители безбожно воровали цемент и поэтому, в случае взрыва, крыша могла просто обвалиться вместе со штурмовой группой.
В итоге взрывчатки не хватило. Петли снесло, а замок остался, его пришлось выбивать ломиком…
За четыре часа до начала штурма заместитель Лысюка Виктор Путилов вместе с сапером подобрался к торцевой двери на первом этаже. И это несмотря на то, что основные подходы просматривались. Определили, где примерно находятся петли — и установили кило двести тротила, а потом три с половиной часа дожидались подхода своей группы, с ней — еще два часа напряженного ожидания.
Для координации действий «краповым беретам» был придан сотрудник «Альфы» Михаил Ананков. У него была рация и «шайтан-труба» — гранатомет РГС-50, стреляющий резиновой шрапнелью. Это изделие в опытных руках очень пригодилось внутри изолятора.
Томительное, изнурительное ожидание… Террористы решали, кто из них отправится в «путешествие», а кто останется в изоляторе. Наконец, открылась дверь здания и на пороге нарисовались двое бандитов. Они тщательно осмотрели салон, багажное отделение и двигатель автомобиля, проверили заправку топливом. Затем завели мотор и опробовали «Рафик» на ходу. Потребовали, чтобы окна завесили плотными шторками.
Сотрудники «Альфы» находились в нескольких метрах от них. Мучила жара, хотелось пить. Но они, словно изваяния, застыли на своих местах. И даже шторы прикололи кнопками — не дай Бог, если они шевельнутся под дуновением ветерка.
Наконец бандиты сообщили, что в «Рафике» поедут тринадцать человек, из них двое — заложники. Если что, то они будут растерзаны уголовниками.
Прилетел вертолет, покружил над изолятором и сел на площади. Вскоре террористы вышли во двор — Прунчак, Дзидзария, Петухов, Ахвледиани, Малов, Бигвава… У каждого по два-три пистолета. Кроме того, они прихватили большое количество длинных стволов и мешок боеприпасов.
Все были в масках, сделанных из чулок и тряпья. К рукам заложников уголовники скотчем прилепили пистолеты. Где бандиты, а где заложники? Казалось, черт его разберет! Впрочем, спецназовцы разобрались.
Секунда капитана Орехова
В 17 часов 15 минут за руль уселся зек в противогазе, и «Рафик» тронулся с места. Сильный грохот, ошеломляющая вспышка. Микроавтобус катится дальше… Во дворе гремят отвлекающие взрывы. БТР перекрывает арку, отрезая террористам путь к бегству. Такова была общая картинка того, что происходило.
Несмотря на внезапность случившегося, самые матерые бандиты успели опомниться и начали с остервенением палить с двух рук. «Альфовцы», действуя с разных сторон, принялись высаживать окна — кто молотком, кто зубилом.
"... По условленному взрыву мы выскочили из своих замаскированных позиций и увидели, что «Рафик» движется в сторону ворот изолятора, — рассказывает Александр Михайлов. — Нам пришлось бежать за ним. Расстояние? Далековато уже было. Как оказалось, не сработало взрывное устройство спереди машины, водитель нажал на газ. Увидев нас, террористы открыли огонь. Но они не ожидали, что атаковать их будут с разных сторон".
Евгений Первушин рывком открыл водительскую дверь и буквально выдернул бандита с его места. Воспользовавшись этим обстоятельством, Игорь Орехов первым ворвался в микроавтобус и в прыжке, через кресло водителя, накрыл собой двух стрелявших бандитов.
Алексей Сергеев откатил дверь салона и внутрь «Рафика» бросился Владимир Елисеев. Прежде, чем все было закончено, главарь террористов навел пистолет на майора Картофельникова… Выстрелить ему помешал Владимир Кузнецов, крутанувший руку главаря. Так получилось, что Прунчак сам продырявил себе грудь.
Капитан Орехов получил ранение в шею на двадцатой секунде операции. Позднее он вспоминал: "... Картина такая получается: одного держу ногами, на другого хрена навалился всем телом. Он упал, а я не могу дотянуться до его пистолета. У меня самого в одной руке пистолет, в другой молоток. Вот этим молотком-то стал я его долбить по руке, пока пальцы не разжались. Наши уже стекла бьют… Стал я подниматься на руках. Вижу, бандит с заднего сиденья целится в меня. Я это вижу, но сделать ничего не могу, т. к. на руке с пистолетом отжимаюсь. Упал. А когда чуть приподнялся, то в меня выстрелил «пассажир», сидевший через двигатель. Он развернулся и выстрелил в упор. Меня спасло то, что в правой руке у него был ТТ, а в левой — мелкокалиберный пистолет Марголина.
Садануло… будто шпалой по шее. Пуля попала между сферой и бронежилетом и, не задев жизненно важных органов, застряла возле позвонков. Но сознание не потерял. Каска тяжелая… и одна мысль: подниму я голову или нет? Потом ребята, когда нейтрализовали бандитов, стали кричать: «Игорь ранен, Игорь ранен!» Меня стали вытаскивать за ноги. А я вижу, что голову могу поднять, и стал отпихиваться: «Я сам!» В общей сложности по «альфовцам» было сделано двадцать четыре выстрела, но если бы не героизм капитана Орехова, то кого-то могло зацепить. В этот день ему исполнилось тридцать пять лет. Лучшего подарка на день рождения трудно и представить, чудом остался жив.
Работа по «Рафику» заняла сорок пять секунд.
Вспоминает Александр Пятницкий, капитан запаса: "... Поскольку я не входил в число тех, кто «ваял» план операции, подробности мне не были известны. Знал то, что положено знать и спокойно готовился к предстоящей ответственной работе. Наступило время «Ч». На хлебовозке вместе с тройкой Михайлова нас «подбросили» к нашей исходной позиции. Это была какая-то подсобка, примыкавшая к зданию самой тюрьмы — там мы и спрятались. В нашу группу входили: М. Картофельников (старший), В. Кузнецов и я.
Вместе с нами внутрь залезло несколько местных оперов. Они жутко волновались, что когда преступники окажутся во дворе, то смогут нас обнаружить, заглянув к нам, и заперли дверь изнутри на ключ. Сидим, волнуемся… жара плюс тридцать пять. Бронежилет на мне был легкий — всего десять килограммов, но за три часа он потяжелел.
Проезжает «Рафик». Рвануло! Пора и нам приступать к делу. И что вы думаете? Оперативники ключа не могут найти! От волнения позабыли, куда засунули. Так что потеряли несколько драгоценных секунд. Хорошо, что дверь не бронированная была, «сама» открылась с помощью волшебного слова и удара ноги. Бежим. У меня в руке чугунная ножка от скамейки.
Тройка Вити Лутцева, когда высаживала окна со своей стороны, нам помогла: распахнула заднюю дверь пассажирского салона. Очень грамотно поступили: распахнули и ушли в сторону, чтобы открыть нам пространство. Я этим воспользовался незамедлительно. Бандиты сидели спинами ко мне. Смотрю, достают «волыны». Огрел одного-второго по башке, а потом уже выдернул за шкирку и уложил на асфальт…
Потом залез в салон. Вот дальше нечетко помню — настолько все было там спрессовано во времени и пространстве. Похоже, в меня все-таки успели шмальнуть из Марголина. Когда бронежилет стащил, на теле обнаружил огромный синячище. А может, сам ударился… Там было тесно, кругом углы, стволы и злые рожи."
Комбинированный штурм
Одновременно с захватом микроавтобуса грянули взрывы у торцевой двери здания и на люке, служившим входом на четвертый этаж. Сергей Лысюк возглавил группу, прорывавшуюся в изолятор через запасной вход с торца здания. Когда мощные взрывы сорвали с петель входную дверь, за ней оказалась еще одна — решетчатая. За ней вздыбилась полутораметровая баррикада из мебели. Это был неприятный сюрприз. Ведь на плане здания, который изучали командиры спецназа, готовясь к штурму, дверь не была обозначена. И никто из представителей администрации изолятора не предупредил о ее существовании. Ни кувалдой, ни ломом ее не возьмешь!
Хорошо, что Путилов прихватил с собой запасные заряды. Для подрыва использовали три толовые шашки, прикрепив их на скрепке. А чтобы саперы могли беспрепятственно установить заряд, выстрелить через решетку в зэков, толпившихся за мебельной баррикадой, из специального гранатомета резиновой шрапнелью.
Минута, другая — и решетки как не бывало!
Вынужденную заминку при проникновении в здание компенсировали после подрыва решетчатой двери мощностью и стремительностью продвижения.
Под лестницей засели вооруженные бандиты. Бойцы спецназа закидали их светозвуковыми гранатами. Ну, а дальше пошла, как говорят профи, конкретная работа. В полный контакт. Те «альфовцы», которые успешно отработали по микроавтобусу, по приказу Карпухина рванули на помощь своим товарищам из группы Максимова, в том числе раненый Орехов, и вместе с ними зачищали здание.
Наверху был взорван люк, ведущий с крыши на четвертый этаж. Бандиты открыли огонь, ранение в ногу получил сержант Лебедь. Но это не остановило наступательного порыва атакующих.
Бунтовщики основательно подготовились к штурму. У окон были расставлены стволы, на каждой позиции находился запас патронов. Но спецназовцы прошли коридор первого этажа на одном дыхании, обезоруживая и обыскивая преступников. Затолкали зеков в камеры и в таком же темпе отработали по второму этажу.
Комбинированная атака, предпринятая с двух сторон, была столь решительной, что уголовники быстро сломались. Очевидно, что бойцы спецназа не могли контролировать такую массу народа, поэтому последовала жесткая команда: «На пол, ползком!»
Во дворе изолятора Лысюк встретил счастливого генерала Старикова.
Жители Сухуми и отдыхающие при каждом удобном случае выказывали бойцам спецназа знаки внимания: бурно приветствовали, дарили цветы, угощали фруктами и сигаретами. Люди были искренне рады, что все благополучно закончилось.
Эталон действий
В конце марта 1991 года в Советский Союз со специальной миссией прилетел Ричард Никсон. К нему прикрепили двух «альфовцев», участвовавших в штурме сухумского изолятора. Михаил Максимов вспоминает разговор, состоявшийся у него с личным телохранителем экс-президента США. Михаэль, так звали охранника, проявил осведомленность. По его словам, в Америке специалисты в сфере безопасности наслышаны о Группе «А» и очень высоко оценивают профессионализм ее сотрудников.
В ответ Максимов рассказал о последней операции подразделения. Американец внимательно выслушал своего русского собеседника, потом сказал:
" — Я очень тебя уважаю, но ты врешь вне всякой меры. Такого просто не может быть. Даже в Голливуде не придумали бы такой фигни. Сколько ты говоришь, вас было против сотен «стволов»?.. Если это так, то вы — смертники. Вас перестреляли бы как куропаток. Но я тебе не верю."
Операция в Сухуми, за которую В. Ф. Карпухину было присвоено звание генерал-майора, причем на ступень выше занимаемой штатной должности, признана эталоном действий спецназа и вошла в «учебники» спецслужб.
Вспоминая те дни и часы, полковник Александр Михайлов высказался четко и определенно: "... Кто знает, если бы в Сухуми Виктор Фёдорович (в который раз!) не взял всю ответственность за последствия выполнения поставленной задачи на себя, состоялся бы этот штурм вообще? Из нашего отделения Орехов получил ранение — тяжелое, замечу, ранение. Судьба его тогда спасла, пуля из ТТ разнесла бы всю шею. Честно говоря, наш товарищ был достоин звания Героя или ордена Ленина, но что говорить, в советское время такие награды давали очень скупо. Но жизнь есть жизнь, она на этом не останавливается.
На каждом этапе все участники операции действовали слаженно, на высоком профессиональном уровне. Политическое руководство страны доверяло специалистам в сфере безопасности. Оно дало им возможность самим выбрать наиболее эффективный вариант и не пожалело об этом. К сожалению, в дальнейшем власти демонстрировали принципиально иной подход, навязывая спецназу, что и как следует делать. Примеры тому — Будённовск, Первомайский… Во главу угла ставилась политика."
«Сухумская операция наглядно продемонстрировала, чего могут добиться представители двух силовых ведомств при условии слаженной работы, — отмечает Геннадий Николаевич Зайцев. — К сожалению, ведомственная разобщенность, которую мы наблюдали в дальнейшем, особенно в период первой «чеченской» кампании, отрицательно сказывалась на борьбе с терроризмом.
(генерал-майор Зайцев Геннадий Николаевич. Командир Группы "А" с 10 ноября 1977 года по 4 ноября 1988 года
и с 4 июля 1992 по 31 января 1995 года)
Автор: Павел ЕВДОКИМОВ