еще одно "школьное сочинение" на тему эволюции героя. ваще-то первое ))
Интересное задание в конкурсе: опишите эволюцию книжного героя.
Я задумалась. Первыми в памяти встают Чарли Гордон («Цветы для Элджернона» Д. Киза) и Мартин Иден («Мартин Иден» Д. Лондона).
Мартин Иден интереснее Чарли. читать дальше
Можно сколь угодно тщательно расписывать, как человек меняется - накатать огромное «школьное сочинение», но вот что интереснее: это те силы, которые заставляют его двигаться вперед, через себя, через обстоятельства. У Мартина я их насчитала три. И самый первый должен был быть самым сильным: взрыв, который вырвал все природные таланты героя из спячки, поднял его на ноги и заставил посмотреть критически на себя и свою жизнь.
Итак, неотесанный моряк, вдруг возжелал учиться. Почему? Да влюбился он. В девушку не своего уровня, выше его, девушку, которая для него – ангел небесный. Так что, стать достойным ее - хорошая причина, чтобы учиться!
И вот Мартин еще не знает, с какой книги начать обучение, но уже записывается в библиотеки по 4 абонементам. Осознает, что развитие – не только книги и начинает следить за своей внешностью (и за телом, и за одеждой), бросает пить. Кажется, сколько на все это должно уйти времени? Не мало… А в книге это происходит чуть ли не сразу, одновременно: «с того вечера, когда он впервые увидел Руфь, он целую неделю просидел над книгами». Целая неделя! Ему становится интересно, он вдохновлен, окрылен открывшимися перед ним горизонтами. И он боец.
На вторую неделю автор все-таки возвращает нам живого человека: несмотря на то, что он дарит Мартину гибкий ум, который только и ждет знаний, он заставляет героя путаться в обилии информации, незнакомых словах, противоречивых доктринах. «Ему не хватало привычки мыслить, не хватало и слов инструментов, которые помогли бы мыслить. Он догадался об этом и некоторое время подумывал было читать только словарь, пока не усвоит все слова до единого».
Итак… две недели. Мартин уже «нагрузился» книжной премудростью, отгладил брюки, воодушевлен великой целью, но все еще говорит простонародно, а встречаясь с Руфью ведет себя «с прежней неловкостью». Но на этой встрече, Мартин все же решается попросить у Руфи совета о том, с чего начать обучение, получает учебник грамматики и первый урок правильного произношения.
Грамматика - это уже основа, с нее можно начинать, в остальном Мартин читает все подряд, и просто диву даешься, как в голове у него все не слилось в кашу. Впрочем, ему попадаются и книги, нужные как раз на том этапе развития, который он в данный момент проходит.
Параллельно книги дают ему и другое: «возвышенность и красота мышления, открывавшиеся ему в книгах, облагораживали его».
И опять показан временной отрезок: несколько недель. Знаете, я завидую этому парню! И семи классов не окончив, он за несколько недель разбирается с грамматикой, продирается сквозь философские произведения, постигает книги о строении языка, искусстве стихосложения, восхищается поэзией. И раскрывается на встречу классической музыке. Вот вы много знаете людей, у которых приемник всю жизнь настроен на волну радио-шансон, услышат вдруг, скажем, Вагнера и проникнутся? А Мартин – вполне. Гений. Завидую.
Ах, да! Он же еще и математику начинает изучать. Причем не просто так, а… «он не могу удовлетвориться одними только дробями, кубическими корнями» - вот так сразу кубические корни?! Точно гений.
Более понятным становится обучение Идена в плавании: дотошное изучение грамматики и запоминание новых слов по словарю. Но в этом плавании происходит другое, гораздо более важное, чем приобщение к правильному строю мысли и речи. Мартин начинает разбираться в себе. Понимает, что не только может добиться гораздо большего, чем уже смог, но и что ту красоту мира, которую он видит, слышит, чувствует, он может донести до других. Именно в этом восьмимесячном плавании он решает стать писателем. Т.е. развитие ума привело к осознанию своей сущности, своих склонностей и определению цели жизни.
Возникновение этой новой побудительной силы для дальнейшего развития описано одним коротким абзацем, более того: одной фразой: «в неслыханном блеске его озарила мысль». Озарила? А не вело ли к этому озарению все, что было с Мартином, начиная со встречи с Руфью? Суинберн, Браунинг, Киплинг, Шекспир – разве не они вели к этому озарению?
И вот Мартин снова дома… Он начинает писать. Сюжет роятся в голове у Мартина, писать кажется ему пустяком, он работает с удовольствием. Не забывая и о дальнейшем обучении, теперь его программу составляют журналы с рассказами, очерками – изучая творчество других авторов, Мартин не только учится, на этом этапе он уже может сделать вывод, что писать он уже может сравнивать опубликованное со своими работами: он уже пишет не хуже тех авторов, произведения которых печатают.
В это же время на встрече с Руфью показаны в другие перемены: теперь на Мартине уже не просто отглаженные брюки, а костюм от портного, шляпа, он правильно и непринужденно говорит, причем ход его мысли свободен, остроумен. Мартин уже чувствует себя в пространстве, не боится опрокинуть мебель, не запинается отчаянно в разговоре, знает, что он не тот неотесанный чурбан, который впервые переступил порог дома Руфи, но он еще ведомый, еще осторожничает.
Это очень напряженный период: Мартин пишет, учится и встречается с Руфью. Физика, химия, алгебра, теория навигации, метеорология. И, наконец, Спенсер, который показал ему взаимосвязь знаний. И вот он – пытливый ум: Мартин не просто удивляется тому, что все взаимосвязано, он «постоянно ищет связь между всем и вся в подлунном мире и в заоблачных высях». И вот уже кризис внутренний: на этом этапе Мартин понимает, что все, написанное до сих пор было незрелым, что он не знал, что такое красота, что сейчас он только начинает постигать то, о чем можно писать. Уныние-тоска-депрессия? Дудки! Это лишь новый толчок к дальнейшему движению – третий, если я правильно считаю.
Но можно сколько угодно копить знания, стать человеком-энциклопедией, а самому не мыслить. Мартин другой. Он не просто мыслит, его свободная моряцкая жизнь, давшая ему множество впечатлений, знаний о мире и людях, вкупе с полученными книжными знаниями, развивает его умение думать, анализировать, способность выходить за рамки. Он оригинально мыслит, мыслит широко и свободно, не ограничивая свою мысль общепринятыми канонами.
И вот, Мартин перерастает практически всех своих знакомых. На его счастье судьба сводит его с Бриссенденом, с «людьми из настоящего теста», с социалистами Для Мартина это новые горизонты, новые взгляды на жизнь, ее многоликость. Нечто, что можно изучить, положить в основополагающие принципы, найти взаимосвязи.
Неудачи, кризисы, период выматывающей тело и душу работы в прачечной, полнейшее безденежье, когда Мартину даже нечего есть, непонимание любимой. – Пусть не разом, но все эти напасти происходят с Мартином, мешают, отвлекают, но это только подчеркивает силу духа, характер Идена: он не сдается, он реалист, не назначает себе невыполнимых сроков, может отложить задуманное, но идет к цели, как бы не петляла дорога.
Но не смотря на свой реализм Мартин влюблен в творчество, в радость, которую оно дарит. Он не может променять эту радость на работу над «поделками», которые его кормят. Не может пойти на уступки, найти службу, например, как просит его Руфь. Эта бескомпромиссность, нежелание оглядываться на светские нормы и правила в конечном итоге и приводят к трагедии: Руфь отворачивается от Мартина, причем по причине, которая для него – глупа, для нее – всё: ей стыдно за него. Ей стыдно перед своими знакомыми.
Вся жизнь Мартина, описанная в романе, – преодоление. Великое преодоление. И вот его ломает отказ от него любимой девушки. Маленькой мещаночки, не выходящей из рамок. Нет, потом еще будет торжество пошлости над «Эфемеридой» Бриссендена, но это уже будет потом, последней каплей. Странно? Мне – странно. Тем более, что Иден прекрасно понимал сущность Руфи, но… закрывал на нее глаза? Не хотел верить? Жаждал, что она возвысится над собой так же, как вырос он? Глупо. Уверена, он и сам понимал, что это глупо. Так почему же такой конец? Полнейшее разочарование и безразличие? Депрессия человека, не нашедшего своих?
Знаете, я вижу выжившего Мартина Идена. Заматеревшего, ставшего чуть жестче. Этот Мартин продолжает писать, а еще он учит – люди учатся на его книгах и публичных выступлениях. И возможно кто-то из них становится чуть менее пошлым… А, может быть, однажды к Мартину подойдет молодой паренек, в котором будет чувствоваться жажда знаний…
Это не стремление к хэппи-энду для Мартина – его жизнь, скорее всего, горька и полна разочарованиями. Но я сентиментальна и желаю жизни всему, что может сделать мир хоть немного лучше и красивее. А Мартин смог бы.
P.S. Спасибо организаторам за конкурс. Без него вряд бы мы сAnais-Anais так здорово перемыли косточки пообсуждали эволюцию Пьера Безухова и Родиона Раскольникова.