Геннадий Каневский
Открываю старые картоны...
Открываю старые картоны…
В Разумовском оголились клены.
Непривычный свет в аллеях лег –
Словно грузный зверь – для зимней спячки,
Приготовив мелкие подачки:
Дождь с небес, из печки уголек…
Хорошо ступать на мокрый гравий.
Легкий выдох летних разнотравий
Сушится в гербарии, в углу
Дома, да и дождь – не столь докучен:
Каждый поворот аллей изучен,
Вызубрен, как летнее «люблю…»
Слово «помнишь…» выпустив из плена,
Слово «завтра» выслав на замену,
У пруда стоять на берегу,
Книгу перечитывать с начала…
Только три строки из Марциала
Вертятся и вертятся в мозгу.
И, казалось бы, к чему томиться?
Помнишь, как была Императрица
В том году, о чем поставлен знак
Мраморный – и три строки из меди…
(В скромном деревенском Кифареде
Было вдохновенья – на пятак…)
А теперь – не радует и это.
За спиной горит остаток света.
Впереди – лишь тьма на много дней,
Мрак забвенья, долгая опала…
(Снова – три строки из Марциала…
Привязались, право, как репей!)
Время задавать балы старухам
И, напрягшись ослабевшим ухом,
Слышать за спиной «Один конец…»,
Щекоча потешными огнями
Небеса предзимья, где над нами
Проплывает сумрачный Стрелец.