"Идучи ко мне за тридевять земель, в тринадесятый чертог, ты семь пар железных сапог износишь, семь хлебов железных изглодаешь".
"Сказ о Ясном Соколе"



Если вы читали «Ангелову куклу», то в стиле и приемах изложения ничего нового не увидите. Те же самые короткие главки-заметки, правда эта книга более целостная, в ней действительно история, хоть и записанная на коленке, а не множество разрозненных словесных зарисовок из жизни. То же использование подростковых, воровских, да просто – местечковых жаргонизмов, создающих погружение в мир героя. Правда мне частенько становилось интересно: какую же речь использует Кочергин в обыденной жизни, если так хорошо помнит все это арго из далекого своего детства.
Сама история – роуд-стори, хотя нет – скорее сказочное путешествие. Благо только «туда», без «обратно»: из жуткого детского дома в Ленинград к маме, с длительными остановками, разнообразными встречами, жутью, голодом, холодом, разнообразными способами заработка, учением и взрослением.
Это рассказ о тех моментах истории страны, которые остаются за пределами большой Истории, той, которую учат в школе. Это повествование из серии "для фильмов и книг". Истории отдельных людей и мест, событий, обычаев и случаев. Как, например, записки об изукрашенном татуировками с ног до головы эстонце, или пророчествующем о правильной дате сева деде Лампии.
Весь рассказ в целом кажется одновременно и реальным, и совершенно фантазийным. Нет-нет! Я верю в само путешествие, в детприемники, плохую жратву и злобных и невежественных воспитателей и учителей. Я верю в проволочных вождей и пение на вокзалах. В нищих, способных искалечить ребенка. В немногих добрых самаритян, встречающихся на пути мальчишки-бродяги. Я даже верю во все это вместе: в жизни чего только не бывает! Но одновременно не покидаете ощущение некой… преувеличенности что-ли, приукрашенности одного и приустрашении другого. Усиление акцентов для достижения художественной цели.
А собственно: цель-то какая? Рассказать о тяжелом детстве? Или о том, как все плохо в Советском Союзе было? Судя по уже упомянутой «Кукле» - второе. Еще тогда у меня сложилось впечатление, что автор порядочными людьми считал только воров, марух и скупщиков краденого, да отдельно взятых искалеченных солдат. Читая и ту книгу, и эти записки у меня возникал вопрос: как же в этом царстве ужаса автору удалось вырасти, выучиться, стать известным и уважаемым человеком? Что-то с чем-то у меня не вяжется. Так что с целями как-то странно. Осталось мне воспринимать «Крещеных крестами» исключительно как рассказ о перипетиях длинного путешествия по условной стране зла с таки имеющимися в ней не менее условными помощниками.
Возвращаясь к недоверию: Кочергин пишет, что к тому самому татуированному эстонцу напросился он в ученики и научился классно колоть. Я так и не поняла: а откуда эстонец научился делать татуировки по-японски, без боли? Чтобы было понятно: он был моделью для сдающих экзамены мастеров-татуировщиков в Японии. Т.е. те мастера учились сколько-то времени, кололи на нем экзаменационные рисунки, причем и на тех местах, которые модели в силу анатомических особенностей не видны, а модель за это время успела сама научиться? Вот правда? Не, ну в жизни всяко бывает, я верю, но…
И вот таких моментов – несколько. По отдельности каждый из них может и вызывает недоумение, но не недоверие, а все они вместе придают истории как минимум флер сказочности, как максимум – порождают сомнение то ли в правдивости автора, то ли в четкости его воспоминаний. Царапают.
Несмотря на это, история хороша. В меру трагична, в меру лирична. А если захочется полного мрака, я возьму и перечитаю "Ночевала тучка золотая" Приставкина.