[ta-ly]

- Украл, выпил - в тюрьму! Украл, выпил - в тюрьму! Романтика!.."

("Джентльмены удачи", 1971, реж. А.Серый)

"Розенкранц:
Тогда весь мир тюрьма.

Гамлет:
И притом образцовая, со множеством арестантских, темниц и подземелий..."
("Гамлет, принц датский" У. Шекспир)

В самом начале своего философского труда Фуко дает отправную и конечную точки своего исследования: кровавая казнь и до мелочей регламентированный день в пенитенциарном заведении. Как общество от первого перешло ко второму? Что этому способствовало, какой путь прошла система наказаний, как изменилась ее философия, объект воздействия, цели. На эти вопросы и дает ответ книга.

Фуко считает, что переход от наказания зрелищного, кровавого, восстанавливающего блеск и сияние власти и силы монарха, запятнанной преступлением, к наказанию тихому, закрытому, вызван не только и не столько гуманностью (гуманизацией общества), сколько усилившейся, развившейся способностью власти проникать во все сферы жизни, надзирать над жизнью людей, превращать каждого члена общества в полезное "тело", подчинять его себе на всех этапах жизни:

Его [тела] функция как рабочей силы может осуществляться только в том случае, если оно вовлечено в систему подчинения ... тело становится полезной силой только в том случае, если является одновременно телом производительным и телом подчиненным.

Исследование построено на изучении истории казни и наказания во Франции, но в принципе, во многом может быть экстраполировано на развитие пенитенциарных систем и других стран.

Фуко начинает с того, что казнь, восстанавливающая власть монарха, именно в силу того, чтобы показать "кто в стране главный", является явной, зримой, чрезмерной. Это представление для публики, которая должна воочию видеть, что будет с тем, кто посягнет на закон, который есть власть короля, т.е. на самого короля. В этой системе наказывается тело, которое мучают, пытают Однако такая политика таит в себе опасность: народ буйствует, народ может сочувствовать осужденному или наоборот: считать, что его слишком мягко наказали. В общем, такие зрелища приводят часто к негативным последствиям.

В этой же главе Фуко говорит о пытках, которые предваряют суд, а следовательно не являются наказанием. Фуко описывает пытку как поединок - отголосок ордалии, в которой соревнуются следствие (палач) и обвиняемый. Выдержишь пытку - значит невиновен. Но одновременно пытка является и наказанием. Таким образом, она имеет двойственный характер. И здесь появляется очень интересное рассуждение: если человека заподозрили в чем-то, то значит он чуть-чуть "виновен", а значит уже заслуживает некоторого наказания.

В общем, наказывать тело властям становится невыгодно: кровавые зрелища вызывают в толпе отнюдь не добрые чувства. А если не тело, то что будем наказывать? Фуко цитирует историка и философа Габриеля Бонно де Мабли: "наказание, скажем так, должно поражать скорее душу, чем тело".
Автор подводит к тому, что хотя отмена публичной пытки и казни была вызвана требованием видеть в любом преступнике человека, но определяет это не как гуманность, а как внедрение в "тело общества" власти наказывать: приучить это общественное тело к праву власти на наказание. Целью наказания становится не только и не столько восстановление попранного права монарха, сколько обеспечение отсутствия преступного поведения в будущем. Сохранения установленного порядка. С этого места и начинается рассуждение о тотальном контроле. Большая часть "Дициплина" посвящена отнюдь не тюрьме как месту отбывания наказания, а собственно воспитанию, дисциплине, муштре тела в различных социальных институтах. Учебные заведения, цеха и фабрики, больницы, армия - власть регламентирует жизнь во все большем количестве сфер человеческой жизни. Различными способами, вплоть до мельчайших подробностей, так, например:

Подойдите к вашим скамьям. При слове подойдите дети с глухим стуком кладут правую руку на стол и одновременно ставят одну ногу за скамью. При словах к вашим скамьям ставят за скамью другую ногу и усаживаются против грифельных досок...

и так далее.
Фуко выводит, что дисциплина превращает общество в эффективный механизм, машину. Следовательно (и это следует из последней части книги "Тюрьма"), и наказание должно быть направлено на эффективность функционирования. Наказание в виде тюремного заключения, со строжайшей регламентацией всей жизни заключенного - это "ортопедия", прививание привычки быть послушным и полезным. Это проявление власти по отношению к индивиду, который осмелился (был вынужден, по незнанию оказался...) быть не таким, каким он ей (этой власти, этому государству) нужен, его исправление и дальнейшее полезное использование.

Фуко едва упоминает (в самом начале) о восстановлении прав тех, в отношении кого было совершено преступление. По сути его работа показывает мир как большую тюрьму, в которой все мы свободны лишь более или менее - постольку, поскольку нам это позволяет власть. Тюрьма - лишь крайняя точка этой несвободы.

В связи с этим интересно было бы продолжение исследования системы наказаний в наше время, когда возможности надзирать воистину безграничны. Если Фуко описывает "Паноптикон" Иеремии Бантама как реализованное архитектурное средство, позволяющее создавать у людей, находящихся в этом сооружении ощущение постоянного возможного надзора за ними, позволяет установить дисциплину, то что можно говорить о нашем обществе, где власть имеет возможность надзирать не только в закрытом пространстве с помощью своего представителя, а практически где угодно, с помощью развитых технологий.
Не надо далеко ходить: видеокамеры, фиксирующие движение на дорогах, водительскую дисциплину они не прививают лишь постольку, поскольку чаще всего находятся в нерабочем состоянии. Представим, что камеры работают. Все и всегда. Правонарушения фиксируются, водители моментально привлекаются к ответственности. Повысит ли это дисциплину? - Да. Привьет ли это привычку к соблюдению правил, а следовательно к послушанию? - Считаю, что да.

А может даже не надо про камеры. Давайте возьмем такую простую вещь как школьный журнал. Когда я была школьницей, его можно было украсть и спрятать или даже уничтожить. Можно было не говорить родителям о том, что задали на дом ("ничего не задали"). Можно было даже расписаться в дневнике за них. Можно было иметь два дневника: для учителей и для родителей. Много чего было можно. Сейчас электронные журналы и родительско-учительские чаты лишили детей всех этих возможностей. Как сказала одна моя знакомая: "об оценках дочери я узнаю раньше её самой". Вот она: выработка послушного полезного "тела", которое будет полезно обществу.

Фуко, указывая на недостатки тюрьмы, все-таки описывает ее как "уравнительное" наказание, в чем проявляется "своего рода юридическая ясность тюрьмы". Конечно, это в идеальной системе, где условия содержания в заключении не будут зависеть от социального статуса и обеспеченности осужденного, но тем не менее - да, тюрьма более "равна", если так можно выразиться, чем штраф. Какими бы посчитал Фуко такие виды наказаний как ограничение свободы? Усиливающими неравенство? Уменьшающими дисциплинарный дискурс наказания? Например, запрет на выход из дома в определенное время суток.

Согласна ли я с теорией, изложенной Фуко? Не совсем. Мне все-таки хочется верить, что принципы гуманности (без кавычек!) послужили процессу смягчения наказаний. Да и сам Фуко, как пишут в википедии "признаёт, что он несколько переусердствовал в своих описаниях того, как дисциплинарная власть обуславливает общество" (работа «Безопасность, территория, население»).

Книга не легкая. Несмотря на небольшой объем, за пару вечеров не прочтешь. Всем книга интересна не будет (а какая книга, хотела бы я знать была интересна всем?). Но тем, кто интересуется причинно-следственными связями, взаимосвязями и историческими предпосылками различных социо-культурных явлений, социально-политической структурой общества, прочесть, на мой взгляд, стоит.