Это такой мрачный затягивающий сюр, в котором 90% реальности.
Планета, на которой зайчики летают, яичные желтки надо добивать, а за грибами гоняться с шипастой дубиной.
Планета, на которой живут русские обычные люди, которые возможно изменились под влиянием иноземных факторов, а может и нет.
читать дальшеНа первый взгляд это история о домашнем насилии: девочка Катенька и два воспитывающих ее урода: дядя Ионыч и дядя Федя.
Ионыч – «человек в сущности неплохой, но садист», держит девочку в черном теле, морит голодом, заставляет работать, избивает. Все оправдывается тем, что жизнь у Ионыча была тяжелая, обманывали его, страдал он много, так что жалеть его надо. И слушаться, чтобы не расстраивался.
Федя – человек жалостливый, Катеньку – «красавицу», «голубу» не бьет, но вся его жалость на словах, на деле ничем не помогает, а иной раз и подставляет.
Из этих двух уродов порой даже не знаешь кого ненавидеть больше.
Катенька – неотмирасегошний луч света в темном царстве, блаженная доброта, гипертрофированный ходячий стокгольмский синдром: всех жалеет, во всем видит искру прекрасного, боль, страдание, которые хочет утишить. При этом на первом месте – ее опекуны. Ионыча расстраивать же нельзя, он добрый – заботится о ней, неблагодарной твари. Поэтому если Ионыч говорит, что надо открыть дверь, за которой прячутся Катенька и раненый мальчик Марик, то Катюша конечно же откроет, хотя и знает, что для Марика – это смерть.
Это бредовая книжка, которая засосала и выплюнула только с последней страницей. Бредовая – потому что такого количества мрака и быдла на одно предложение просто быть не должно.
Правдивая – как я уже говорила, - потому что – она, вот эта описываемая человекомасса существует, как и все последствия этого существования.
Домашним абьюзом дело не ограничивается. У нас будут убийства, изнасилования, восстающие мертвецы, объединяющиеся в одну некромассу (и на фоне человекомассы, выглядящая не так уж противно), демократия и тирания.
У нас будет такая обычная любовь – с ожиданиями по полгода, сердитой встречей и обещаниями прекрасной жизни.
Будет компания, самоотверженно защищающая детишек от мертвяков, а потом насилующая и убивающая – по пьяни, потому что, один уважаемый человек, который рубился с тобой плечом к плечу, а потому не может сказать не правильно, предложил это сделать – по идейным конечно же соображениям.
Будут инопланетники, со странным обещанием мудрости, которая принесет счастье всему человечеству и глядящая на тебя бездна, которой можно – и это самое лучшее что можно сделать – показать фигу.
Будут моменты от которых хочется истерически смеяться, ругаться матом и выпить: настолько они уродливы, но при этом признаваемы и узнаваемы в своем существовании.
Будет, короче, почти все, что бывает в этой жизни – на самом деле или в мечтах, либо – в самых ужасных кошмарах.
***
На одном из первых судебных заседаний, в которых я присутствовала, судили мужичка, который по пьяни жену ножом ударил. Сам ударил, сам скорую вызвал, жена выжила, дает показания.
Судья: Подсудимый вас часто бил?
Потерпевшая: Ну бывало… То он меня, то я его… Как во всякой нормальной семье!
***
Так вот, в этой книге почти все именно такие нормальные как в семье и сознании этой потерпевшей. Убогие душонки, жалкие, злобные, способные на эпизодическое хорошее, но такие прогнившие, что тронь - в труху рассыпется тонкая оболочка душонки.
В общем таинственная и непостижимая душа и «древнерусская тоска» как они есть.
Элементы сказочности и старорусской народной речи, а также переиначенные на русский манер иностранные слова («кнопкодавка» - клавиатура, «точкелы» - пиксели, «компутер») усиливают ощущение нереальности и общей безысходности. Это очень недобрая сказочка. Не читайте как я – на ночь.