Очень теплый, трогательный, искренний рассказ о различных эпизодах детства и юности автора. Поразительный мягкий, очень приятный юмор. Стиль такой, что читать бы эту книгу сидя в кресле-качалке, да попивая чай. Уютность сплошная от стиля-то. Да и описаны эти детские воспоминания так, что сразу понимаешь: автор бережно хранит их в памяти, они для него - как драгоценные жемчужины, он делится с читателем сокровенным, а это, что ни говорите, сразу привлекает.
Но чем дальше я читала, тем больший ужас испытывала от этого детства, о котором автор говорит как о чудесном времени. Нет, я согласна, совершенно чудесно, что отец разговаривает с детьми, читает им книжки и водит на прогулки, тем более, что отец интеллектуал и прекрасный рассказчик. А мама - добрая и заботливая. Но отец строит карьеру и с детьми общается не слишком много, а мама занята хозяйством: даже при наличии 2 служанок, она вертится весь день как белка в колесе.
Да и тот факт, что родители проводят время с детьми совсем не означает, что они их понимают. Прививать детям ценности, убеждения и принципы - это прекрасно. Но дорогие мои товарищи, мера где-то должна быть? Фаллада пишет, что многочисленные идеи отца по экономии "не наводили на мысль о бедности". Однако: "Бережливость в нашем доме стала настолько привычным делом, что мы — даже я, прирожденный расточитель,— сами ограничивали свои желания. Потребовать за столом добавку к трем прозрачным ломтикам мяса казалось нам злодеянием". Нет, конечно по сравнению с бабушкой, которая ела заплесневелое варенье, т.к. оно дорогое, а живот после него болит не очень сильно, жизнь с ветчиной совсем не выглядит бедной, даже если ветчины очень мало.
Многочисленные описания того, как отец пытается развивать в сыне то бережливость, то математические навыки, порой приводят к мысли, что отец в принципе хотел понять сына, правда мелькают порой и другие воспоминания, из которых чувствуется, что в ребенке признают личность (хоть и фиговенькую) и готовы предоставить ей хоть небольшой объем прав.
Два воспоминания меня попросту убили. Первое - это то, что Гансу, учащемуся в хорошей ("шикарной") гимназии, штопали штаны. Мама, которая сама к слову росла с ужасным дядюшкой, таким что к 18 годам она "почти превратилась в автомат", и уж хотя бы из своего опыта должна бы знать о том, как важны для детей определенные вещи, как могут заклевать одноклассники и что такое быть изгоем, совершенно не думала, что такое для ее сына латаные на заднице штаны.
"Я пытался также объяснить маме, правда, намеками, как надо мной издеваются. Но она отнеслась к этому легко, она совершенно меня не понимала.
— Просто ребячьи выходки,— сказала мама.— Через неделю им надоест, и они придумают что-нибудь новое. А ты слишком обидчивый, мой мальчик, ты совсем не понимаешь шуток. Тебе надо привыкнуть к этому, ничего, кроме пользы, для тебя не будет".

Второй рассказ, от которого у меня волосы на голове от ужаса зашевелились - о Рождестве. Ганс и его брат Эди мечтали о вполне определенных подарках. Но отец был помешан на том, чтобы на каждого из детей тратились равные суммы денег. И т.к. на прошлое рождество подарок Ганса был дороже чем подарок Эди, то дети получили то, что хотели. Только наоборот. Театр, о котором мечтал Ганс был подарен Эди, а солдатики Эди - Гансу. Ладно. Можно было бы посмеяться и тут же обменяться уже своими вещами. Но не тут-то было!
"праздник был полностью испорчен! Мы с братом не могли скрыть своего разочарования, да и не хотели, и вообще не притрагивались к подаркам. Тем усерднее я косился на столик Эди, а он на мой. Наш добрейший отец, заметив это, рассердился и начал нас бранить, сперва умеренно, а потом покрепче. Но никакие бранные слова не смогли поднять нашего настроения. Наконец нам просто скомандовали: перестать дуться и играть тем, что подарили. Мы выполнили приказ с таким вызывающим безразличием, что отец, пылая гневом, отправил нас спать. Порой он тоже терял терпение — а теперь и ему был испорчен праздник!
Впоследствии меня часто спрашивали, почему мы с братом после рождества просто не обменялись подарками. Тот, кто так спрашивал, не знал нашего отца. Именно потому, что мы в праздничный вечер ворчали и упрямились, отец следил и проверял, чтобы его приказ исполнялся. Несмотря на свою доброту и терпеливость, он болезненно реагировал на всякое сопротивление, а когда встречал отказ от повиновения, то становился безжалостным. Послушание было для него принципом, который никому не дозволено расшатывать".

Ужасно. Фаллада, впрочем, тут же говорит, что это было единственное испорченное Рождество в череде многих других, прекрасных. Но лучше всего запомнилось-то именно это!

Вообще, мне казалось просто удивительным, насколько снисходителен Фаллада ко взрослым. Даже тот ужасный дядюшка, что растил его маму, тираня и всегда сердясь на нее, характеризуется им сначала "неплохим человеком. В сущности, он скорее был, пожалуй, мимозой, но всю свою жизнь питался кровью дракона, а вскормленная драконовой кровью мимоза — это нечто ужасное!", а потом "этот человек был, в сущности, добр, только болезненно обидчив. Дядя искренне привязался к моей маме, делал для нее все, что можно сделать для ребенка,— естественно, по своему разумению!"

О, да! Прекрасные, добрые и замечательные взрослые, делающие для ребенка всё, но по своему разумению. Это отношение к детям как к куклам, приводит в отчаяние. И благость: боже, как хорошо, что мои родители были не столь ужасны!

Впрочем, после всех дифирамбов, уже в конце книги Фаллада пишет: "Знаю, то было проклятое время. Выросшие в атмосфере ханжества и преувеличенной чопорности, родители были столь же беспомощны, как и дети". Правда, относится это лишь к сексуальному воспитанию, а не воспитанию в целом.

Может создаться впечатление, что книга мне не понравилась. И будет оно совершенно ложным. Потому что - прекрасна. В том числе и тем, что эти ужасы детства поданы (и совершенно искренне, я в этом уверена!) как детство прекраснейшее. Я из этого вижу (ну, как будто раньше не видела) насколько человек со своими взрослыми психологическими проблемами растет из детства. И насколько при этом не видит, не хочет видеть источник этих проблем в детстве и воспитании. Понятно, что детство - этакий незамутненный родник, который многими воспринимается чуть ли не как единственное чудесное, светлое время в жизни. И копаться в нем - это как в душу плюнуть, как в святое в грязных сапогах зайти и потоптаться. Не хочется. Из воспоминаний: "У меня были все предпосылки для счастливейшего детства: самые любящие родители в мире, благонравные брат и сестры, и если я все-таки вырос сварливым, раздражительным мальчишкой с тягой к уединению, то причина была только во мне".

Так что то, что Ганс такой невезучий горемыка рос - ну, это просто так звезды сложились. Да и разве подумаешь, после прочтения этой светлой книжки, что писал ее человек, который дважды пытался совершить самоубийство (первое в возрасте 18 лет), совершивший убийство, лежавший в психиатрической клинике, бывший морфинистом и алкоголиком. Конечно же, это просто характер, а педантизм, нужные и ненужные правила и требования, ханжество родителей - совершенно не при чем.